Светлой по Тёмному - Купава Огинская

Ристан выкладывался по полной, но кольцо почему-то все еще не снимал.

Стрела, угодившая медведю в глаз прилетела из неоткуда. Так мне показалось сначала. И только спустя несколько мгновений, я увидела Ирнима. Охотник, радостно скалясь, наложил на тетиву новую стрелу, выходя из-за деревьев.

Раненный странно дернулся, хрипло взвыл и попытался лапой вырвать стрелу. Вторая стрела вошла в открытую пасть. Медведь захлебнулся ревом и тяжело упал на землю. Я зажмурилась, не в силах смотреть на поверженного зверя и самодовольного охотника, вытягивавшего из колчана еще одну стрелу. На всякий случай.

– Ты что здесь делаешь?

– Собираюсь забрать обещанную мне шкуру, – ответил охотник, брезгливо рассматривая свой трофей. Прожженная во многих местах, шкура уже едва ли стоила хоть сколько-то.

– Я спросил, что ты делаешь ЗДЕСЬ? – ровно произнёс Ристан.

Охотник скривился. Пока я выбиралась на свободу, громко шурша кустами, он сообщил последние новости:

– В деревне заметили дым со стороны вашего дома, – бросая на медвежье тело хмурые взгляды, охотник брезгливо кривился, – меня послали проверить, но когда я добрался до домика вы вместе с этой тварью уже скрылись за деревьями.

Ристан молчал, я пыхтела, выпутывая свою ногу из цепких веточек.

– Я его сразу узнал, – нервно кивнул озттник на медведя, – это он меня чуть не порвал.

– Ристан, ты же понимаешь, что это значит? – отряхнувшись, я дохромала до тёмного, не глядя на медведя.

– Что именно?

– Нам в деревню надо, старосту предупредить, – заметила я, бросив быстрый взгляд на медвежью тушу.

– Надо, – нахмурился, тёмный пристально разглядывая монстромедведя, – сейчас.

Не замечая моего удивленного взгляда, Ристан направился прямо к поверженному зверю, запустил руку под тяжелую тушу, стремясь нащупать что-то на ее груди. Одно резкое движение и это что-то с противным звуком покинуло остывающую плоть, – Эри, посмотри. Я еще в доме ее заметил, но не смог разглядеть.

Тёмный поднялся и быстро подошел ко мне, игнорируя охотника. В руке он держал нечто, по форме больше всего напоминающее огромный гвоздь. Короткий, остроконечный стержень был тёмным от крови, но шляпка, широкая и чуть покатая, блестела начищенной сталью. Вырезанным на её поверхности символам я почти не удивилась. И разноцветные проволочки, продетые в высверленные по краю шляпки дырки, меня не впечатлили, как и камушки, прикрепленные к ним.

– Я почти уверен, что с помощью этого медведем управляли. Эта и эта, – Ристан указал на два символа, что располагались у дырочки, в которую была продета золотая проволока с висящим на её конце мутно-белым камнем, – руны подавляют волю.

– А…

– А этот символ заставляет подчиняться, – мне продемонстрировали очередную закорючку, – активированное плетение разрушает личность. Использовать их запрещено уже больше сотни лет.

– Ты-то тогда откуда о них знаешь?

Ристан замялся:

– В семейных библиотеках старых домов чего только не найдешь. – отряхнув свою находку, он быстро спрятал её в карман. – А теперь к старосте.

На медведя и охотника мы больше не смотрели.

– Ристан, староста ведь письмо в академию отправит, – спеша вслед за темным к деревне, я терзалась всякими страшными мыслями, – думаешь нас будут ругать?

– А ты как считаешь? – усмехнулся он.

– Ну…мы же практику закончили всего за неделю. Разве мы не молодцы? За что нас ругать? – я с самого детства старалась верить в лучшее.

***

Оптимизм мой основательно и со всей ответственностью растоптал мой собственный родной брат.

– Вы хоть понимаете, что натворили?! – орал Инэй, меряя двор широкими шагами. – Вы здесь чуть больше недели, но уже разнесли целый дом! А к концу практики что? Превратили бы в руины всю деревню?

Получив письмо от старосты, Нэй чуть не загнал двух лошадей для того, чтобы поскорее примчаться в деревню и убедиться, что никто не пострадал. Дорогу, что в обычное время занимала сутки, он покрыл за десять часов.

Когда же убедился, что с нами все в полном порядке, никто не ранен, а я вполне готова к головомойке, оттащил нас с темным на задний двор старосты, у которого мы дожидались реакции на письмо, и приступил к главному. Начал орать.

– Вообще-то, это не мы, – попыталась я донести до брата истину, – это все медведь.

Осадили меня сразу с двух сторон. Ристан дернул за руку, призывая молчать, а Нэй просто посмотрел.

Бывала я пару раз на его занятиях в морге – наказание отбывала – так он вот примерно так же на своего мертвяка смотрел. Когда он его уже вскрыл и на органы разобрал, а теперь просто пытается придумать, как это все собрать обратно, но чтобы быстро и красиво. Он же, все-таки, целитель, а не какой-то там некромант.

– Медведище, – не унималась я, разглядывая дорожку под ногами.

– Медведище, – передразнил меня брат, – ты хоть понимаешь, что могла не просто пострадать, ты же погибнуть могла.

Что сказать, я не знала. Ну, понимаю я, так ведь понимание мое ничего не меняет. Это же не я в берлогу к медведю полезла, это он нам дом разрушил.

Не заметил бы Ристан этот странный амулет на груди у нечисти, скормил бы его своей тьме, дому бы это уже никак не помогло.

– Зато мы с практикой уже разобрались, – робко напомнила я, надеясь, что наши подвиги впечатлят Нэя больше, чем разгромленный дом.

– Практика… – Нэй нехорошо улыбнулся.

Мне эта улыбка не понравилась сразу и уже многим позже, трясясь в карете увозящей нас из деревни в город и, соответственно, в академию, я окончательно утвердилась в том, что с интуицией у меня все в полном порядке. Вот с везением – беда, а интуиция работает как часы.

Увидев улыбку брата, я была уверена, что нас ждут большие неприятности, и они нас ждали. Прямо в академии и ждали.

Оставлять нас и дальше в деревне не имело смысла, потому, Инэй решил забрать нерадивых студентов с собой, наказав старосте в случае возвращения нечисти, написать ему.

– Я пришлю компетентного специалиста, который разберется с вашей проблемой, – пообещал он, то и дело бросая на Ристана осуждающие взгляды. По задумке моего брата компетентным специалистом должен был оказаться он.

Темный молчал, прокручивая кольцо на пальце, и то и дело касаясь кармана, в котором у него лежали все амулеты, о которых мы преступно умолчали.

Я тоже молчала, подавленная ждущими нас неприятностями.

Инэй же, вынашивал план мести, прикрывая его грозным словом «наказание». Он собирался отдать нас на растерзание абитуриентам.

Наказание страшнее сложно было даже придумать.

Наше новое наказание, в сущности, больше походило на отработку. Третья отработка за одно лето…едва ли кто-то мог таким похвастаться.