Остров фарисеев. Фриленды - Джон Голсуорси

родственники и друзья жениха, ибо каждая из сторон, фигурирующих в брачном контракте, выступала сомкнутым строем. И вот, инстинктивно поддерживая извечную борьбу полов, они сидели друг против друга, и стрелы взглядов, полных недоверия, непрестанно скрещивались над центральным проходом церкви.

В глазах Билла Деннанта появились веселые искорки.

– Глядите, вон старина Бенджи! – прошептал он, и Шелтон увидел героя дня.

Сквозь маску вышколенной бесстрастности на его гладко выбритом лице проступала бледность, но притворная ледяная улыбка благовоспитанного человека, которой он одаривал гостей, была по обыкновению безупречно любезна. На его стройной фигуре и на всей одежде лежал отпечаток нарочитой непринужденности, которая выделяет жениха незаурядного из толпы обычных женихов. Его броня была непроницаема, ни один дерзкий взгляд не мог бы сквозь нее проникнуть.

– Славный малый этот Бенджи! – прошептал младший Деннант. – А знаете, Кэссеролам все же недостает породы.

Шелтон, который был знаком с этой семьей, только улыбнулся в ответ. Атмосфера чувственной святости, царившая в церкви, начала оказывать свое действие и на него. Аромат цветов и женских платьев соперничал со своеобразным запахом, присущим церкви; шелест юбок и оживленный шепот нарушали извечную тишину приделов. От скуки Шелтон принялся рассматривать сидевшую перед ним даму и почему-то стал думать о ее внешности: так же ли красиво ее лицо, как линии спины, подчеркнутые узким лифом светло-серого платья, – потом скользнул взглядом по алтарю, украшенному цветами, по исполненным торжественной деловитости лицам священников. Тут раздались могучие звуки органа, заигравшего свадебный марш.

– Идут! – прошептал младший Деннант.

Словно дрожь пробежала по рядам присутствующих, и Шелтону вспомнился бой быков, который он видел в Испании. По проходу между скамьями медленно шествовала невеста. «Вот так же будет выглядеть и Антония, – подумал он. – И в церкви будет такая же публика… И все будут смотреть на Антонию – для них это спектакль…» В эту минуту невеста поравнялась с ним, и простая деликатность побудила его отвести взгляд: ему было неловко смотреть на серебристое таинство ее безупречного наряда, на эту склоненную головку – головку скромной девушки, преисполненной, вне всякого сомнения, набожности и самых чистых желаний, красивой девушки, которая совсем не думает о том, как она выглядит сегодня, именно сегодня, когда на нее смотрит весь Лондон, горделивой девушки, которая, уж конечно, не способна унизиться до опасений, что она держит себя без подобающего достоинства.

Шелтон понимал всю драматичность того, что происходило перед его глазами, и сидел, стиснув зубы, словно присутствовал при жертвоприношении. До слуха его донеслись роковые слова: «И в радости и в горе, и в богатстве и в бедности, и в болезни и в здравии…» Он раскрыл молитвенник, в который не заглядывал с тех пор, когда был мальчиком, отыскал в нем венчальную службу и стал читать; в душе его теснились странные чувства.

Ведь и он скоро должен будет пройти через это! Он продолжал читать молитвенник в каком-то странном оцепенении, из которого его вывел Билл Деннант, прошептавший: «Вот тоска, еще проповедь слушать!» Вокруг зашуршали платья, и Шелтон увидел, как высокий проповедник поднялся на кафедру и замер. Широкоплечий и красивый, с глубоко запавшими глазами, возвышался он над черной кафедрой, которая лишь резче подчеркивала снежную белизну его одежд, прикрытых малиновой епитрахилью; можно было подумать, что его пригласили сюда за красоту. Шелтон все еще рассматривал швы на своей перчатке, когда орган снова заиграл свадебный марш. Все улыбались, а некоторые, вытягивая шею, чтобы лучше рассмотреть новобрачную, вытирали слезы. «Какая выставка искусственных переживаний!» – подумал Шелтон. Следуя примеру других, он тоже взглянул на новобрачную и, взяв в руки цилиндр, стал пробираться к двери, делано улыбаясь по дороге знакомым.

И вот он наконец в доме Кэссеролов разглядывает свадебные подарки вместе со старшей дочерью – высокой девушкой в сиреневом платье, которая была главной подружкой невесты.

– По-моему, все прошло очень хорошо. Правда, мистер Шелтон? – спросила вдруг девушка.

– О да!

– По-моему, жених должен чувствовать себя ужасно, дожидаясь невесту у алтаря.

– Да-а, – протянул Шелтон.

– А правда, подружкам невесты лучше не надевать шляп? Так куда наряднее!

Шелтон не заметил этого нововведения, но поспешил согласиться с мнением своей собеседницы.

– Это я придумала: мне кажется, так шикарнее… Смотрите, молодым подарили пятнадцать чайных сервизов! Глупо, правда?

– Да уж! – поспешил откликнуться Шелтон.

– Но, конечно, ужасно полезно иметь уйму ненужных вещей: ведь потом их можно обменять на что-нибудь нужное.

Казалось, в эту комнату было свезено все содержимое лондонских магазинов. Шелтон взглянул на мисс Кэссерол и был поражен, увидев, сколько алчности светится в ее маленьких глазках.

– Это ваш будущий шурин? – спросила она, указывая легким движением подбородка на Билла Деннанта. – По-моему, он такой блестящий юноша! Приходите оба к обеду, вы поможете поддержать веселье за столом. После венчания всегда так смертельно скучно…

И Шелтон пообещал, что они придут.

Теперь, в ожидании отъезда новобрачной, они перешли в холл. Лицо молодой, когда она сошла вниз, было спокойно и весело, только в глазах притаилась смутная тревога. И снова Шелтон испытал странное чувство стыда, словно совершил неблаговидный поступок, родившись мужчиной. Совсем рядом с ним в толпе стояла старая няня новобрачной; лицо ее выражало сильнейшее душевное волнение, по желтым одутловатым щекам катились слезы. Она пыталась что-то сказать, но ее слова потонули в царившем вокруг гомоне. Все бросились на улицу; посыпались рис и цветы; в быстро поднятое окно кареты полетел башмачок. За стеклом на мгновение мелькнуло учтиво-холодное, гладко выбритое лицо Бенджи, лакей скрестил руки на груди, и карета отъехала, торжественно заскрипев колесами.

– Отлично все сошло, – сказал кто-то справа от Шелтона.

– Она была немного бледна, – сказал кто-то слева от Шелтона.

Он провел рукой по лбу; позади него всхлипывала старая няня.

– Дик, – наклоняясь к его уху, шепнул младший Деннант, – давайте удерем, здесь совсем не интересно.

Они пошли по направлению к парку, и Шелтон вряд ли мог бы сказать, откуда у него эта легкая тошнота: то ли от выпитого днем шампанского, то ли от свадьбы, которая прошла так хорошо.

– Да что с вами? – спросил Деннант. – Вы сегодня мрачны, как старая обезьяна.

– Ничего особенного, – сказал Шелтон. – Просто я думал о том, какие мы все лицемеры.

Билл Деннант остановился посреди улицы.

– Ну, если вы собираетесь сесть на своего конька, – сказал он, хлопнув будущего зятя по плечу, – то я пошел.

Глава IX. Обед

На обед к Кэссеролам были приглашены лишь те знакомые и друзья молодой, которые чем-то обратили на себя внимание во время брачной церемонии. За столом Шелтон оказался между декольтированной мисс Кэссерол и другой, не менее