Камер-юнкер - Валерий Пылаев

– А еще ты разогнал всех крепостных в Елизаветино, и поэтому некоторые считают тебя опаснейшим либералом. – Багратион махнул рукой. – Не заговаривай мне зубы, Саша. Ты усиливаешь власть рода, только и всего… Сколько вы с дедом уже получили на одних заказах от армии? Миллион? Полтора?

– Два с половиной. Но этого не хватит покрыть и десятой части наших расходов.

– Это временно, – проворчал Багратион. – Впрочем, ладно. Я могу сколько угодно считать, что ты перегибаешь палку, но моя задача – защитить тебя, а не воспитывать… Держи. Думаю, тебе это сейчас нужнее.

Я едва успел поймать блеснувший в воздухе латунью цилиндрик. Хваткий и достаточно увесистый, чтобы использовать его в качестве свинчатки – но защитить меня от недоброжелателей он мог, конечно, куда изящнее и надежнее.

«Глушилка». Как знать – не та же самая, что я принес Багратиону в канцелярию еще на фонтанке. Одному Богу известно, сколько их в ту злосчастную ночь осело по карманам канцеляристов, защищавших дворец придворных, военных и рядовых жандармов, но большую часть его светлость наверняка постарался прибрать к рукам… и все-таки поделился.

– Благодарю, ваша светлость. – Я убрал неожиданный подарок в карман и все-таки поинтересовался: – а где остальные?

– В надежном месте, – сварливо отозвался Багратион. – Мы их… изучаем?

– И как успехи? – Я не упустил случая слегка поддеть его светлость. – Первый образец я отдал вам еще осенью, если мне не изменяет память.

– Не изменяет. И мне не стыдно признать, что наши изыскания… мягко говоря – зашли в тупик. – Багратион махнул стоявшим чуть поодаль городовым и неторопливо зашагал к воротам. – Плотность и структура плетения такие, что лично мне не хватило бы резерва даже на то, что у тебя в кармане. Про большой сердечник я вообще молчу.

– А кому хватило бы? – уточнил я. – Первый класс, может быть, или кто-то из старших?

– Сомневаюсь. – Багратион пожал плечами. – Дело не только в силе Дара как таковой. Контуры структуры практически идеальны. Это как чертить от руки сложнейшие линии несколько часов, не отрывая пера от бумаги – и ни разу не ошибиться.

– Звучит жутковато. Особенно если представить себе человека или существо, которое на это способно. – Мне вдруг на мгновение стало прохладно, хоть солнце и светило так, как полагается в начале июня. – Хотел бы я знать, откуда эти штуковины берутся и как попадают в Россию. Может, «глушилка» уже стояла на «Бисмарке», когда он пришвартовался у Зимнего?.. Кстати, а я ведь так и не спросил – что стало с немецкими моряками?

– Нашлись запертыми в каютах и на камбузе, – ответил Багратион. – Живые и относительно невредимые. Измайловцы захватили крейсер без единого выстрела.

– Целый корабль?! – Я тряхнул головой. – Сколько на такой махине должно быть команды? Человек двести?

– Почти пятьсот. Это все-таки броненосный крейсер, а не торговое корыто. – Багратион поморщился. – Но в тот день почти вся команда получила увольнительную и сошла на берег. Остались только дежурные. Капитан говорит, что получил приказ сверху.

– И вы ему верите? – проворчал я. – Какое удивительное совпадение! Немцы загоняют в самый центр столицы гигантскую антенну для прибора подавления магии, потом сходят на берег и сдают крейсер без боя.

– Именно так. И я склонен верить капитану. – Багратион остановился и, развернувшись, прислонился спиной к двери своей «Волги». – Конечно, моряков использовали, но использовали вслепую.

– Вам известно, кто отдал приказ на увольнительную?

– Какая-то большая шишка. И на подобные вопросы капитан отвечать не обязан – по крайней мере, пока не получит официально предписание от командования флота, – вздохнул Багратион. – Я наложил арест на судно до выяснения обстоятельств, но, как ты понимаешь, мы сейчас не в том положении, чтобы обвинять в чем-то германского кайзера.

– И будем терпеть, что он помогает заговорщикам, которые едва не устроили государственный переворот? – Я уперся кулаками в бока. – Проглотим очевидное вмешательство во внутренние дела государства?

– Вот только тебя мне еще не хватало, – поморщился Багратион. – Несколько членов Госсовет чуть ли не в открытую призывают к войне с Германской Империей. Но ты-то должен понимать, что ни у меня, ни у самой государыни нет никаких доказательств вины моряков. Ни единого… если, конечно, не считать непозволительной для военных халатности.

– Надеюсь, их хотя бы за это вздрючат, – буркнул я.

– О-о-о… не сомневайся. – Багратион улыбнулся одними уголками губ – но тут же снова нахмурился. – А что касается вмешательства – да, Саша. Будем терпеть, если придется. Как бы они ни было на самом деле, к войне с сильнейшей армией Европы мы сейчас попросту не готовы.

– Потому, что у нас нет ни панцеров, ни кораблей типа «Бисмарка»? – Я на мгновение задумался, вспоминая, что нам рассказывали во Владимирском пехотном. – И вооружение пехоты в целом…

– Кое-что у нас все-таки есть, Саша. Не стоит недооценивать императорскую армию. – Багратион отлип от «Волги», повернулся ко мне боком и взялся за ручку на двери. – Но действительно – последние сто пятьдесят лет мы действительно куда больше полагались на мощь родовой магии, чем на силу оружия.

– Теперь этого лучше не делать, – вздохнул я. – Если «глушилки» делают в Германии…

– Не спеши обвинять немцев во всех смертных грехах. Вполне возможно, что наш враг куда ближе… или куда дальше. – Багратион уселся в машину, и, не закрывая дверь, завел двигатель. – Насколько мне известно, кайзер Вильгельм принес ее величеству глубочайшие извинения за моряков – а заодно и за то, что они не смогли помочь при подавлении народного мятежа. А также – пообещал, что виновные непременно будут найдены и наказаны.

Разумеется. Вот только он бы сделал это в любом случае – особенное если во всем, что случилось в апреле, действительно была его вина. Куракинский полк разбили, офицеров и солдат уничтожили на месте магией или захватили в плен… самое время откреститься от вчерашних союзников. И надеяться, что истина не выплывет наружу.

А спрятали ее как следует – так, что даже теперь Багратион не мог узнать ничего полезно. Наверняка в те дни застенки тайной канцелярии буквально трещали от числа пленников и арестованных, а потом их число пополнилось и теми, кого поймали уже позже. В мае, когда его светлость устроил в столице самую настоящую охоту на мятежников.

– Как такое может быть? – Я наклонился к опущенному чуть ли не до упора стеклу на водительской двери. – Сотни солдат, офицеры, придворные, аристократы-заговорщики – и все до одного указывают на отставного пехотного генерала… Кем вообще был этот Куракин? Человеком из плоти и крови – или каким-то всемогущим демоном?!

– Человеком, как и мы все. Не стоит видеть во врагах… сверхъестественное – от этого победить их точно не станет проще. – Багратион пристроил локоть на дверцу. – И всему есть только одно объяснение: настоящие кукловоды все еще разгуливают где-то на свободе.