Экслибрис - Росс Кинг

Но конечно же, относительно католических армий послы эти ошиблись, и на войско короля Иакова и флот Бекингема они тоже надеялись зря. Грязные тарелки еще стояли на столе, и слуги даже не успели расхватать объедки, когда первое пушечное ядро перелетело через крышу Летнего дворца, находившегося всего лишь в пяти милях от замка, и упало в лес. Императорская артиллерия подошла к Белой горе. Сверкая и грохоча как надвигающийся ураган, первый залп взорвался в морозном воздухе, испугав лошадей в конюшнях и заставив горожан врассыпную броситься по домам.

Но к тому времени Эмилия уже вернулась в свою комнату на верхнем этаже дворца и завязывала ленты капюшона, собираясь в последнюю отчаянную вылазку на Злату уличку. Она не думала об императорских солдатах, о тех огромных армиях, что, вероятно, расположились на подступах к маленькой Богемии, намереваясь потребовать для Фердинанда трон, похищенный Фридрихом и Елизаветой. Она думала только о Вилеме, и лишь услышав еще несколько взрывов, поняла, что это не гром и не лед, разламывающийся на Влтаве.

Дальнейшие события ей удалось рассмотреть в объектив телескопа, инструмента из Испанских залов, которым Вилем научил ее пользоваться всего пару недель назад. Сражение началось около Летнего дворца, где богемские солдаты прятались за земляными валами. Поднимающаяся с низин завеса тумана накрыла увеселительный парк, и видно было только одно из дворцовых зданий, охваченное языками пламени. Дрожащими руками Эмилия удерживала направленную в окно зрительную трубу. Дым валил вверх из-под провалившейся крыши здания, экзотические розово-оранжевые цветы расцветали после каждого пушечного залпа. Затем один из взрывов осветил богемских солдат, которые удирали вниз по склону, петляя между деревьями и оставляя позади тележки с боеприпасами и лафеты. Чуть выше на склоне показались первые вражеские отряды: роты копейщиков и мушкетеров достигли брустверов.

Меньше чем через час Эмилия направилась к служебному выходу из дворца. На лестничных площадках стайки посудомоек вопили о вторжении казаков, но она, пробежав мимо них, вышла во внутренний двор. К тому времени уже сгустились сумерки, а у ворот появились первые из бежавших богемских солдат. Из внутреннего дворцового двора она слышала, как они отчаянно переругиваются с часовыми, потом раздался скрип открывающихся ворот. Часть мужчин побросала свое оружие — цепы и серпы, но некоторые тащили их с собой, точно уставшие крестьяне, вернувшиеся с полей. Изголодавшиеся, в грязных кожаных защитных камзолах с продавленными нагрудниками, они больше напоминали бродячих лудильщиков, чем солдат. Пока они озадаченно толпились на булыжной вымостке двора, Эмилия незаметно прошмыгнула между ними. Небо над замком освещалось взрывами, и она, приподняв юбки, побежала к северу, на Злату уличку.

В этот час окна домов на Злате уличке были темными, все до последнего. Их хозяева, должно быть, сбежали вместе с десятками других обитателей замка. Несколько дней назад, когда императорские войска вошли в Раковник, английские и пфальцграфские советники удрали вместе со своими семьями и пожитками. Неужели Вилем бежал вместе с ними? Неужели он бросил ее? Эмилия вновь постучала в дверь, на сей раз посильнее, но по-прежнему не дождалась ответа. Неужели он бросил даже свои книги?

В небе еще горело огненное зарево, когда она через несколько минут отправилась в обратный путь к Краловскому дворцу, не обнаружив даже следов Иржи, слуги Вилема. К этому времени ворота за Пороховым мостом с шумом захлопнулись, разделив орущую толпу пополам. Королевскую карету уже заложили, и она стояла наготове во дворе. Ураганный огонь становился все ближе, до замка доносились звуки ружейной стрельбы, мушкетеры делали выстрел, затем отступали шеренгой, чтобы перезарядить мушкеты для следующего кровопролитного залпа анфиладного огня. Лошадиные упряжки перевозили длинные кулеврины и короткие, похожие на обрубки мортиры через гребень горы, доставляя лафеты к месту следующего артиллерийского залпа. Эмилия втянула голову в плечи и по скрипучему снежку побежала к Испанским залам. Библиотека оказалась на линии огня, окна ее западной стены выходили на темнеющую громаду Белой горы, которая в сумерках напоминала огромного, припавшего к земле зверя. Тысячи книг обитали в глубочайших нишах Испанских залов, поэтому она решили сначала пройти через лабиринт галерей, хранивших другие сокровища Рудольфа; множество украшенных драгоценными камнями застекленных шкафов с их причудливыми редкостями и древностями — рогами единорогов, клыками и челюстями драконов — выглядели как реликварии какого-то безумного священника. Правда, за последние дни большинство залов опустело, или, вернее, шкафы лишились своего содержимого. Лишь кое-где за стеклянными створками еще виднелись чучела животных и рептилий, словно замерших на миг в своем движении. Но множество механических часов исчезло, как и бесценные научные инструменты — астролябии, маятники, телескопы, — которые Вилем показывал ей несколько недель назад. Как, впрочем, и картины, вазы, рыцарские доспехи…

Ее не удивило такое опустошение, поскольку два дня назад, проходя на цыпочках по Испанским залам, Эмилия отметила, что они лишились своих экспонатов. Тогда ей также не удалось найти там Вилема; казалось, он исчез вместе со всеми сокровищами. Остался только Отакар. Она нашла его сидящим на полупустом ящике с книгами, рядом с ним на полу валялась опрокинутая бутылка вина. Он лил слезы и был настолько пьян, что едва мог держать голову прямо и глаза его с трудом открывались. Большинство сокровищ, икая объяснил он, уже отправили.

— На сохранение, — сообщил он Эмилии, нетвердо поднявшись на ноги и кое-как умудрившись наполнить свой кубок из второй бутылки, также похищенной из королевского винного погреба. — Все целиком, подчистую. Король беспокоится, как бы его сокровища не попали в руки солдат или, еще того хуже, в руки императора Фердинанда.

— О чем ты говоришь? Куда их могли отправить?

Они вдвоем стояли около опустевшего письменного стола Вилема, избавившегося наконец от горы неучтенных книг. К удивлению Эмилии, на полках также недоставало большинства книг. Отакар пытался объяснить ей что-то, и его голос гулко отдавался от голых стен. Он понятия не имел, куда отправили ящики, но исторгал — под влиянием выпитого — мрачные пророчества. Похоже, он рассматривал вторжение в Богемию как личное оскорбление, целью которого было не что иное, как осквернение библиотеки. Известно ли ей, спросил он, что в 1600 году, будучи эрцгерцогом Штирии, Фердинанд сжег все протестантские книги в своих владениях — тогда в одном только Граце сожгли более десяти тысяч книг! А сейчас, став императором, он не остановится, пока не испепелит все книги также и в Праге. Ведь каждый правитель празднует свою победу, закидывая факелами ближайшую библиотеку. Разве не Юлий Цезарь испепелил свитки великой библиотеки в Александрии во время его похода против республиканцев в Африку? А Стиликон, предводитель вандалов, приказал сжечь в Риме пророческие Сивиллины книги. Его неразборчивая речь многократным эхом отражалась от пустых стен зала. Эмилия уже собралась уходить, когда он остановил ее, неуклюже схватив за руку. Нет на свете большей опасности для короля или императора, говорил он, чем книга. Да, большая библиотека — такая библиотека, как эта, — это опасный арсенал, которого короли и императоры страшатся больше, чем самой большой армии или огромного склада боеприпасов. Возьми Фердинанд город — не уцелел бы ни один том из наших Испанских залов, громогласно заявил он, припадая к кубку; да-да, ни единый листочек не избежал бы всесожжения!