Тайная Москва. Волхв Нижнего мира - Анатолий Матвиенко

– Не только в интенсивности разница. Пан чародий должен обратить внимание, что природный магический фон в Нью-Амстере гораздо слабее. Мы далеко от Источника. Я наверху не был, там как?

– Ваще никак.

– Местные мудрецы полагают, что в космосе магия ослабнет, и заработает любая техника.

– Дай им волю, они вообще разрушат Источник.

– Нет, Арчи. Во-первых, это невозможно технически. Во-вторых, именно он, скорее всего, разделяет наши миры. Они схлопнутся и оба погибнут.

Пушной кинулся к стене дома, так как из-под колес и копыт проезжавшей повозки брызнула грязь. Артем чуть не поскользнулся на кучке чего-то жидкого и предложил:

– Прикинь, вывесить фотку в Интернете: двадцать первый век, Манхэттен, Пятая авеню. Оборжаться!

– Попробуй только. Лучше сам прикинь, что останется от Российской Федерации, если правительства вашего мира узнают про московские переходы на планету с нерастраченными природными ресурсами. Ядерный щит может не спасти.

– Согласен, я затупил.

– Лучше погляди, какие тонкие чары! Ни один джоуль энергии не пропадает зря, подпитка минимальная от ауры мага уровня седьмого. – Пушной рассматривал сигнализацию ювелирного магазина, наложенную поверх электронной. – Мы привыкли работать дубиной, они – стилетом. Пошли обследуем местный Сентрал-Парк и пообедаем.

В кафе, похожем на салун, получилась неприятность. Пятеро местных парней, оценив вызывающе крепкое телосложение Артема, нарвались на драку. Русский лейтенант с выслугой в МВД РФ затратил на них секунд двенадцать. Хватило бы и меньше, но пятого догнал лишь у двери. Старший маг кинул на стойку банкноту и утащил напарника наружу, бросив недоеденное горячее.

– На фига?

– Ты сдурел. Занюханный поляк-эмигрант крушит здешних горилл что профессиональный боец спецподразделения. Только рекламы нам не хватало.

Проскочив пару кварталов быстрым шагом, они прыгнули в трамвай, идущий на северный берег, направляясь в гостиницу. К вечеру собралась вся банда.

Грач пребывал в скверном расположении духа. Начальство спустило ему команду с утроенным вниманием отнестись к сокрытию русского следа в грядущей акции. Поэтому мордобой Артема пришелся крайне не в тему.

– Чо, командир, надо рыло подставлять? Чтоб мне наваляли по самое мама не горюй?

– Не сдохнешь. Пушной подлатал бы. Почему-то я шатаюсь по Нью-Амстеру и не ввязываюсь в драки, хоть не мельче тебя. Что у вас с пневматикой?

– Плохо, – ответил Шмель. – Деревянный шип, даже утяжеленный дробиной, нормально летит шагов на тридцать-сорок. В особняке Лонг-Айленда – дальнобойность в обрез, на улице вообще без толку. Можно бить отравленной пулей, но тогда индейская версия отпадает.

– Шип втыкается неприметно, его найдут, когда от спазма объект дуба даст, – добавил Медведь. – Если стрелять в лоб выступающему на трибуне, у него сразу кровища хлынет, народ врубится, что случилось. Трудно убраться незаметно.

Грач выслушал рассказ о местах митингов на Манхэттене, порылся в местной сети и выдал вердикт:

– Шмелю и Медведю сделать металлический боеприпас с отравленной иглой. Задача – при выстреле в пиджак игла должна пробить кожу и занести яд. Пушной – за тобой отрава, которую местные могут списать на индейцев. Натуральная органика. Мы втроем отрабатываем запасной вариант. Нужен паромобиль, который можно раскрасить под передвижную телестудию.

Старший маг, следивший за местной политикой так же внимательно, как и командир, сделал свои выводы.

– В пятницу окончание регистрации кандидатов. В воскресенье у них сборище на Лонг-Айленде, потом они разъедутся по восточному побережью, кто-то рванет на запад. Если не ликвидировать их громко и вместе, придется по одному. Я слушал сегодня городскую магию. Очень, должен сказать, тонко работают. Чтобы не насторожились, могу один раз наслать остановку сердца и рвануть гексогеновую мину Арчи, чтобы полностью зачистить следы волшбы. Второй раз нельзя, учуют закономерность. В воскресенье предлагаю убрать второго отравленным шипом. Третьего – на митинге в городе, можно из револьвера.

– Из толпы я лучше метну нож, – возразил Шмель. – Если Арчи или Пушной наведут морок и скроют магию.

– Исключено. Куча телевизионщиков. При мороке они увидят, что нож вылетел из ниоткуда. А отвод глаз вообще на камеры не действует. Приказываю – отрабатывай подход на удар ножом. Это нормально для здешних. Маги прикроют.

– Да, шеф! Тут белые перчатки не прижились. Ребята режут друг друга, не смущаясь. В прошлые выборы тоже были разборки. Может быть… – Шмель поймал за хвост ускользавшую идею. – Придумал! Давайте завалим пару демократов.

– Мысль интересная, но не пройдет. Приказ ясен: ликвидация прогрессистов, самим не светиться и точка. Без приказа убивать граждан других стран мы не вправе. Еще вопросы? Работаем.

Следователь департамента Нью-Амстердамской полиции Вероника Кривицкая, включенная в оперативную группу по расследованию убийства на Манхэттене лидера прогрессистской партии Курта Маршалла, происходила из необычной семьи. У бесталанных людей крайне редко рождаются магически одаренные дети. Вероника, способный ментальный маг, была исключением и подтверждением правила одновременно. Ее родители не могли даже ауру видеть, но обладали талантами в других областях. Отец, получивший образование в верхнем мире, слыл известным инженером-изобретателем. Мама – лингвист, прекрасно знавшая не только русский язык обоих миров, но и десяток других наречий.

Когда девочке исполнилось шесть лет, отец решил уехать в Американскую республику. С Родиной расставаться непросто, но его способности в области немагической инженерии здесь востребованы слабо. После Тайной Москвы Нью-Амстердам показался большой деревней. Однако именно здесь бурлила жизнь, которой Кривицким-старшим не хватало в традиционалистском русском обществе. Несмотря на продвинутую электронику и некоторые другие технические средства, за океаном царили нравы, напоминающие XIX век другого мира: романтика освоения новых земель и первоначального накопления капитала. Южная Америка отстала, колонизированная и ограбленная испанцами с целью добычи золота, на которое покупалась русская магия. Зато северный континент, осваиваемый выходцами из Британских островов, франками, пруссами, свеями и фламандцами, переживал промышленную революцию. Таковая в Европе осуществлялась силой пара плюс магические технологии. Американская цивилизация ориентировалась на материальные ценности, произведенные без магии или с минимальным ее применением.

Русские эмигранты, как и миллионы других приезжих европейцев, легко вписались в новую жизнь. Не теряя внутренней общности с далекой восточной Родиной, они остро переживали, что князь упрямо придерживается консервативного курса. Русь, монопольно обладавшая двумя исключительными ресурсами – переходами и Источником, более не развивала ничего, кроме магических вооружений. Любые инженерно-конструкторские находки, связанные с использованием пара, электричества, пневматики и гидравлики, покупались или даже похищались. Тем более никто и не думал платить верхнему миру за использование их интеллектуальной собственности. Гражданская промышленность Руси развивалась крайне однобоко: штамповался товар, имевший конкурентные преимущества по себестоимости из-за дешевизны магии. Например, литий-ионные батареи, чья емкость магически наращивалась в четыре-десять раз, больше нигде в мире не производились.