В плену у прошлого - Лилия Фандеева

квартиру может занять такое же количество времени, плюс затраты за съем, а из меня работник еще никакой. В-третьих, меня, в данное время, все устраивает. Как говорят: – «От добра, добро не ищут».

Он дважды за полгода просил остаться ее до утра, и она не особо возражала потому, что «условия» для нее были выгодными. Ночь приравнивалась им к двум неделям. «Один к четырем», – говорил он. Она без особого стыда звонила при нем родителям и предупреждала, что ей нужно остаться в городе. На следующий день она вставала рано, по собственной инициативе, готовила ему завтрак и очень гордилась тем, что он получался вкусным, и уходила не прощаясь. На работе появлялась раньше Воронцова, добираясь до клиники общественным транспортом. Такие моменты, как и все прочее, ни как не отражались на их работе в клинике. С самого начала он не позволял пропускать ей ни одной из своих операций, а месяца через два уже брал ее своим ассистентом. Чуть позже, она сама проводила несложные операции самостоятельно под его чутким руководством. В таких случаях он говорил: – «Ты, Дунаева, далеко пойдешь. Схватываешь все на лету. За мою не малую практику, ты такая вторая из моих интернов, и хочу сделать тебе комплимент: они были мужиками». « Очень плохо, что Вы сравнили меня с мужчиной. Я для Вас, постараюсь это запомнить», – отвечала Марина, продолжая работать. К Новому 2010 году он сделал ей небольшой подарок, подарив красивую золотую подвеску на цепочке.

– Отвези сыну планшет и родителям гостинцы к столу. Пусть и им будет подарок от Деда Мороза.

– Это лишнее. Но, раз подарок от доброго Деда Мороза, ему большое спасибо.

Они часто начинали разговор на медицинские темы, но он сам переходил на житейские проблемы. Марина чуть позже поняла, что Воронцов, при всей его уверенности, показной надменности, очень одинок, раним и несчастлив, что она ему была нужна не только для постели. Как мужчина, он с успехом утверждался в свои дежурства в рабочем кабинете. Ему нужен был собеседник не очень глупый и умеющий слушать, но не болтать об этом на каждом углу.

– Скажи, Марина, а ты смогла бы стать моей женой? – спросил он месяцев через восемь. Только отвечай честно.

– Нет. Между нами много общего, но этого мало для брака. В моем понятии, для брака нужна любовь и доверие. Как Вам можно доверять? Вы такой, скажем, мягко говоря, бабник, что я не смогла бы терпеть Ваши похождения с медсестрами не только нашего, но и других отделений. Вы действительно такой половой гигант? Кто-то говорил, что на работе занимается только работой. Я сама лично могла Вас уличить в траханьи медсестер ни один раз. У Вас нет внебрачных детей?

– Детей нет. Есть два таких похожих слова, как «потребность» и « желание». Вот только на практике они очень разные. На работе моим похождениям ближе первое слово, а вот дома – дороже слово второе. Значит, ты обо всем не только догадывалась, но и знала? Знала, молчала и не испытывала чувства ревности?

– А что я могла Вам сказать, да и зачем? У нас двухсторонний договор, который не предусматривает демонстрацию наших чувств. Можно вопрос? Почему Вы не женитесь, не родите детей? Чего Вы боитесь? Да, это несколько хлопотно, но без этого ради чего жить? Вы объездили полмира, а дальше что? Вам нужна, если не жена, то подруга, которая будет Вас любить и которую бы ценили Вы. Надо лишь отпустить прошлое и постараться быть счастливым.

– Ты так говоришь, как будто счастлива сама. Я был влюблен и теперь знаю, что лучше быть любимым, чем любить самому.

– Вранье. В одно прекрасное время Вам это надоест. Любовь не игра, а чувство и оно должно быть взаимным. Я счастлива по– своему. Я люблю родителей, сына. Мне порой кажется, что я до сих пор люблю мужчину, который об этом даже не знает. Наверное, это неправильно, с годами люди меняются, и он уже давно не тот, но что делать, если сердцу нельзя приказать?

– Да ты, Марина, философ. Что ж ты не боролась за свою любовь с соперницей? – с легкой грустью спросил Воронцов.

– А я не уверена была в том, что меня любят так же, как я, и что выбор будет сделан в мою пользу. Кроме того, любовь без доверия обречена. Вы представляете, что это была бы за жизнь в двух семьях? Я извела бы себя ревностью. Мы не виделись с ним шесть лет, а живем в одном городе. Мне найти его не составило бы особого труда. Я помню домашний адрес его и родителей, я знаю, где он работал, имя и фамилию. Вопрос в том: нужно ли ему, что бы его нашли? Наверно глупо надеяться, но как говорит мой папа: – « Ты ждешь, что на твоей улице перевернется грузовик с пряниками». Вот я и жду с надеждой этот грузовик, который год. Мне очень хотелось, чтобы он узнал о том, что я окончила учебу, что у меня растет сын, которым я уже горжусь и все это я сделала, не смотря ни на что. Но я совсем не уверена: важно ли это для него? Другое дело, если бы он нашел меня.

– Здесь я с тобой не соглашусь. Зачем находиться в плену у прошлого? Тебе просто необходимо встретиться с ним. Ты любишь ни человека, который за это время мог очень измениться, а его образ, который остался перед тобой. А что будет, если увидав его, ты просто разочаруешься? А поговорив с ним, разочаруешься дважды. Ты сейчас мне напоминаешь муху, застрявшую в паутине. Извини за сравнение. Она не пытается выбраться, а тихо сидит и ждет своей участи, при этом, паук давно забыл о расставленных сетях, как и о своей пленнице. Попытайся выбраться, сделай усилие и, возможно, после этого твое сердце станет свободным для новой любви. Разве я не прав?

– Вы, как всегда правы. Но есть другой вариант, и он гораздо проще. Если мне суждено влюбиться, новая любовь сама вытеснит этот образ из моего сознания и освободит меня из плена прошлого. Мне порой кажется, что именно этот образ не дает мне чувствовать свое одиночество.

За повседневной работой, посещениями Воронцова и частыми поездками домой время пролетело быстро. На календаре был май, и Марина готовила отчет о прохождение интернатуры.

– Дунаева, ты машину водишь? Поехали за город. Там сейчас такая красота, – предложил Воронцов. – Проветримся на свежем воздухе.

– Вы кому об этом рассказываете?