(не)Однофамильцы, или кофе с бывшим - Лиза Осокина

— Ну это ж Витка, мы ж с первого класса знакомы, Ну может мы и близко не дружили. Но все-таки шестнадцать лет, я ж ее большую часть жизни знал. Как было отказать? Просьба пустяковая ведь, — он говорил, не поднимая на меня глаз.

— О которой ты мне не рассказал, потому что…? — я чувствовала, что меня тошнит. И мне бы выпить воды, но тогда бы он увидел, как у меня трясутся руки.

— Тогда я решил не рассказывать тебе, чтобы не расстраивать. Ты и так вся на нервах была из-за бабушки, уставала, плакала. А Витку ты не любишь. Ну вот я и… — он развел руками и на секунду посмотрел мне в глаза. Но не выдержал и снова опустил голову, закрыв лицо руками, — А сейчас я понимаю, что просто был идиотом.

— И так в начале осени она попросилась на несколько дней. И что же пошло не так? — я не могла поверить, что он на полном серьезе мне это рассказывает.

— Самое постоянное у нас это временные трудности, — пробормотал Дмитрий и продолжил. — У нее не получалось найти квартиру, потом не выплатили премию, потом внесла аванс, но ее кинули мошенники. Тогда это все логичным казалось. Я переживал, конечно, что ты узнаешь и мы поссоримся. Но Витка пообещала, что не будет мешать, на выходные всегда уезжала к родителям. За собой прибирала.

— А тебе было удобно, не так ли? — прошипела я в бешенстве, — Она ж ведь не только за собой убирала, да? И готовила еще, наверное, тебе несчастненькому, так? И сочувствовала, конечно, как тебе плохо без жены приходится?

Он кусал губы и молчал. А потом тихо прошептал:

— Прости. Но я тебе никогда не изменял.

— А что это меняет? — психанула я. Меня уже было не остановить.

Глава 26

— Тебе ли не знать, что предавать можно по разному? Не насмотрелся еще за время работы? Семья — это же не только постель. А доверие, поддержка, надежность. Пока ты распушал хвост перед посторонними девками, мне смеялись в лицо. Я выбивалась из сил, а ты по вечерам шлялся по барам с другой. Это из-за твоей лжи я просто умирала от боли, — я, наверное, потом пожалею о своей откровенности, но слишком долго во мне это копилось.

— Я знаю, что был ужасно не прав. Но тогда я не понимал… — начал было он говорить, но я его перебила.

— Что ты не понимал? Что не нормально, когда девушка ходит перед тобой в трусах?

— Ну она спала в футболке, а к завтраку всегда одевалась… — он посмотрел мне в глаза, и слова застряли у него в горле. А мой взгляд затолкал их поглубже.

— Димааааа, — почти нежно протянула я, — а чтобы было, если бы ты приехал ко мне, а у меня квартире мужик? Мой одноклассник, например. И я, в отличии от некоторых, прилично одета. Вот только он со мной в квартире регулярно ночует, а я тебе ничего не сказала? Ты бы это ведь нормально воспринял? Ты! Который устраивал истерики, если мужчина приближался ко мне ближе, чем на десять метров.

— Вот не надо! Я тебя никогда ни в чем не обвинял! — Шумский аж вскочил и начал метаться по комнате.

— Может и не меня. Но я эти разборки сосчитать не могу, — я тоже больше не могла сидеть на одном месте, — Когда Серега, а это был твой друг между прочим, мне на гитаре поиграл, ты что сделал?

— Ой, да ничего я ему не сделал. Я всего лишь сказал, что если он не знает как размять пальцы, мы можем выйти и побоксировать, — бывший стоял, засунув руки в карманы брюк, и старательно осматривал потолок, шторы и все на свете, — И главное, Лен, он же весь мозг про… клевал, что я стал подкаблучником. Я отвернуться не успел, а он уже перед тобой наяривает. Я ему человеческим языком говорю, что мол иди для своей играй. А он мне «Лена, не притворяется, что ей нравится». Он бы, падла, еще не имитирует сказал.

— Ты ему пообещал, что гитару поперек вставишь, — мрачно продолжила я.

— Моя гитара. Как хочу, так и вставляю. — невозмутимо ответил Шумский.

— А мальчик из пятой группы? Господи, я даже имя его не могу вспомнить. Просто хороший мальчик. Филателист. Что ты ему наговорил? Мы несколько лет нормально общались, а потом он шарахаться от меня начал.

— Филателист-фетишист. Ничего такого я ему не сказал. Нет, ну, конечно, намекнул, что нормальный мужик свои марки показывает только на почте. Или своей девушке. А перед чужими не надо раскрывать свои альбомы. И все, — Дмитрий бросил на меня быстрый взгляд, но, столкнувшись с моим гневным, снова отвел глаза.

— А Саша? Мой друг детства, сосед по подъезду? Он меня всегда на мотоцикле катал, пока ты не влез!

— Я с ним поговорил очень культурно. Я бы даже сказал литературно. Что всадник без головы интересен только подросткам, а не взрослым девушкам.

— Причем тут всадник без головы? — возмутилась я. И встала перед ним, а ему пришлось посмотреть на меня.

— Лен, ну это с головой надо совсем не дружить, чтоб тебя по городу на этом старье катать. Это просто опасно было, — Шумский заглянул мне в глаза, — Но тебя я никогда! Ни в чем! Не обвинял!

— Ты просто без повода ревновал и не давал мне дружить с мужчинами!

— Только ты могла искренне верить, что мужчина хочет с тобой дружить, — фыркнул Шумский.

— Оу, — ехидно улыбнулась я, — а ты Вите поверил, что она хочет дружить, или нет?

Глава 27

— Тебе не в адвокаты, тебе в прокуроры, Лена, надо. — с досадой сказал Шумский. Я на это только вопросительно подняла бровь. Он явно надеялся на мою какую-нибудь реплику, но я не собиралась ему помогать. Вздохнув, он продолжил, — Девочки бегали за мной со средней школы, а уж когда в институте добавились еще и мои деньги… Желающих познакомиться поближе было всегда предостаточно. И я не буду изображать из себя святого, я пользовался тем, что предлагали. Но сразу было понятно, что им нужно и что они хотят. Все они видели только фасад. Красивую картинку. Внешность или образ жизни.

Он прошелся по комнате, поправляю все предметы: стаканы, графин, маленькие вазочки, часы, какие-то статуэтки. Затем подошел к окну и, глядя во двор, продолжил:

— Все, кроме тебя. На тебя ничто не производило впечатление. Я для тебя был