Мария София: тайны и подвиги наследницы Баварского дома - Лоррэн Кальтенбах

«Моя честь не продается», – презрительно ответил свергнутый король.

Тогда общественность принялась развенчивать поэтическую легенду о стойкой королеве. Стали высмеиваться костюмы амазонки и по-детски солдафонский вид героини валов Гаэты, которую, по словам недоброжелателей, теперь видят только верхом, на охоте, стреляющей из пистолета и предающейся всевозможным эксцентричным развлечениям. Некоторые говорят, что она избивает своих слуг стилетами; другие – что она гоняет на полной скорости в своей повозке по узким переулкам Трастевере, не обращая внимания на детей, играющих на тротуаре. Общество возмущается ее слишком частыми прогулками и поведением на балу у принца Торлонии[120], где она, как говорят, танцевала до полуночи; «демократическими» взглядами, которые совершенно не подобают христианской королеве! Некоторые «galantuomini»[121], возможно, бросали ей оскорбления в церкви Святого Петра[122].

В конце августа 1861 года в борьбу вступает лондонская газета «Таймс», опубликовав недостойное заявление с критикой этой демонессы, которая якобы развлекалась, стреляя по кошкам из пистолета в садах Квиринала. Согласно публикации, Мария София всадила пулю в тело бедного кота, который карабкался по стене. По несчастному стечению обстоятельств, это животное было единственным утешением сестры кардинала, так что – опять же по данным «Таймс» – на нее была подана жалоба в Ватикан. Пий IX с присущей ему прямолинейностью немедля вооружился пером и написал бывшей королеве крайне гневное письмо.

А вот и самая мерзкая, самая одиозная атака – порнографические фотографии. Ничего подобного еще не было доселе придумано против чести государыни. Разве что отвратительные судебные процессы санкюлотов 1793 года против Марии-Антуанетты превзошли этот позор.

Антонио Диоталлеви и Костанца Ваккари, бывший папский солдат и его жена, распространили фальсифицированные фотографии, на которых нагая Мария София резвится с папским зуавом или разнузданно нежится в ванне. Считается, что существует около шестидесяти экземпляров этих фотографий. Пятнадцать были отправлены в Турин, десять – в Париж и около тридцати – в Рим, в частности, Франциску II и кардиналу Антонелли. Скандал в Европе был грандиозным. Виновных поймали, судили и, ко всеобщему удивлению, отпустили!

Чьими пешками они были? Виктора Эммануила? Это наиболее вероятно. Его пьемонтцы через «Национальный комитет» создали в Риме густую сеть пропагандистов, агитаторов и шпионов, которые культивируют ненависть к католическому Риму, к Бурбонам (как и к Габсбургам, если уж на то пошло) – ко всем тем, кто рассматривается как оплот реакционеров. Эти фракционеры, вероятно, даже рассматривали возможность физического нападения на государей Неаполя[123]. Три попытки покушения на убийство или похищение уже были пресечены[124].

А не страдала ли Мария София, напротив, от соперничества между министрами понтифика?[125] Возможно…

Если только виновником не был граф Гойон, адъютант Наполеона III, командовавший французской оккупационной дивизией в Риме? Мы никогда не узнаем точного ответа на этот вопрос. Однако позже будет установлено, что у этого генерала был роман с Костанцой Ваккари и что он использовал ее, чтобы быть в курсе всего, что происходило при неаполитанском дворе Квиринала и в мире Бурбонов.

Королева Неаполя однажды сказала генералу Кателино[126]: «Я бы предпочла умереть в Абруцци среди храбрецов, чем жить в Риме».

Ей приходилось терпеть позор, ироничные взгляды, насмешки, шуточки, которые постепенно появились у всех на устах, а самое главное – страх быть разоблаченной. Ведь если эти фотографии и являлись грубым монтажом, то сам характер атаки был выбран удачно. Костанца, беспощадный соглядатай, и ее муж попали прямо в цель. На каждую новую статью об этом деле сердце королевы откликалось глухими непрерывными ударами, как будто похоронный колокол возвещает о смерти ее возлюбленного. Мария София и в самом деле недавно влюбилась в зуава[127]. Она похоронила эту любовь, как личную тайну, в самой глубине своего сердца. Его зовут Эммануэль. И это имя стало для нее высшей радостью, безграничным счастьем, целым будущим, промелькнувшим среди череды разочарований и отчаяния.

Эммануэль де Лаваис-Шатобур был одним из знатных добровольцев, прибывших для подкрепления папских сил и восполнения дезертирства французского экспедиционного корпуса[128]. С момента окончания франко-сардинской войны против Австрии столицу католицизма официально защищал Наполеон III, который в то же время являлся главным союзником нового королевства Италии. Однако ни для кого не секрет, что императору хотелось держаться как можно дальше от этого Рима, на который претендовали сын герцогов Савойских и все ненавистники Ватикана. Недавно он обнародовал свои идеи по «римскому вопросу» в анонимном памфлете «Папа Римский и Конгресс»[129]. По его мнению, власть Папы Римского должна быть ограниченной отеческой властью: «Чем меньше его территория, тем более великим будет государь!» Таково его мнение.

Папа отовсюду чувствовал угрозу со стороны пьемонтского соседа, который уже захватил большую часть его территории[130] и который с едва скрываемой жадностью стремился насильно завладеть остальным. Повсюду агенты и войска Виктора Эммануила разжигают восстание против законной власти Пия IX. Настал суровый час не только для понтифика, но и для католиков всего мира, для которых Рим остается постоянным оплотом света, святым и вечным городом.