Семейное проклятие - Анна и Сергей Литвиновы

– Жена умерла, пять лет тому как. А дочка… сказала, что в Москву поехала поступать… а сама… – Тяжело махнул рукой. Помрачнел.

Протрезвел он, кажется, окончательно. Протянул руку, попросил:

– Давай, что ли, документец. Пойду я.

«Слава богу, избавилась!» – возликовала Галина.

Но вдруг – сама не поняла как – у нее вырвалось:

– Куда ж ты пойдешь?

– Я мужчина, – с достоинством отозвался Геннадий. – Всегда найду выход.

Улыбнулся (по лицу побежали очаровательные морщинки), молвил:

– А тебе спасибо большое, что помогла.

И тянется паспорт забрать.

Галя же – вот наваждение! – руку вместе с документом отдернула. Велела строго, как Митьке, когда тот с улицы весь грязный приходил:

– Нельзя тебе никуда. Сначала отчиститься надо. Пошли со мной. Душ примешь, одежду в порядок приведем.

Геннадий иронически поднял бровь:

– Не боишься? Алкаша с улицы в дом звать?

– Я не пугливая, – усмехнулась она.

– А если приставать стану? – усмехнулся он.

Галя давно уже забыла (да никогда толком и не умела) кокетничать. Но сейчас бойко отозвалась:

– В окно вышвырну.

Он взглянул с восхищением:

– Вот бывают же – даже в вашей Москве – нормальные тетки!

И заверил:

– Правильно, что не боишься. Я не кобель, не захочешь сама – пальцем не трону. И за постой, душ там, стирку – рассчитаюсь. Не деньгами – как говорится, натурой. Чего прибить, починить – все сделаю. Руки, слава богу, откуда надо растут.

…И только когда подходили к подъезду, Галя вспомнила: она так и не купила продукты для пирога с корицей.

* * *

Зря считается, что в Москве никому и ни до чего дела нет. Когда Галя (а рядом весь перемазанный в мокрой одежде мужик) в подъезд вошли, консьержка нет бы просто посмотреть неодобрительно. Не поленилась выскочить из своей будки. Уперла руки в боки, преградила Геннадию путь:

– А ну, прочь отсюда! Не пущу, хоть ты что делай!

Галина смутилась отчаянно. Но ответила, как могла, твердо:

– Это со мной.

– Чего?! – ахнула консьержка. – Ты, Галка, совсем, что ли, спятила?

– Язык придержи, – хмуро зыркнул на нее Геннадий.

– Ах ты поганый бомж! – взвилась та.

Галина (в своем затворничестве совсем отвыкла скандалить, да и не умела никогда) просто не знала куда деваться. Произнесла, чуть не плача:

– Вы, оба! Немедленно прекратите! Гена, пошли!

Схватила нового знакомого за руку, потащила к лифтам.

– Окончательно головой повредилась, – жалостливо покачала головой консьержка.

Впрочем, Галя уже сама проклинала свой порыв. Тоже мне, поклонница «Москвы слезам не верит»! У Баталова – Гоши из фильма – только сапоги были грязные, а с этого, пока раздевался в коридоре, целая лужа натекла. Его же отстирывать надо полностью! И с какой стати этим должна заниматься она? Вместо того, чтоб поехать, как собиралась, на кладбище к Митеньке?!

Но делать было нечего.

Галина велела:

– Стой здесь.

Сама заметалась по квартире. Ей даже переодеть гостя не во что – откуда в ее келье взяться мужской одежде?

– Простыню дай, – подсказал Гена. – Я, когда вымоюсь, завернусь. И полотенец пару не забудь.

Скрылся в ванной.

Галя притащила газетку, водрузила на нее ботинки Геннадия – настоящие бомжацкие, грязнющие. Смахнула туда же его ветровку – гостю хватило наглости положить ее на тумбочку. Вытерла пол в коридоре. Мимоходом взглянула на себя в зеркало, подправила прядь волос, смахнула со лба капельки пота и разозлилась еще больше. Она что же, этому алкоголику понравиться пытается?! Гнать, гнать его из дому! Пусть, так и быть, моется – и сразу прочь! Но только как он пойдет в насквозь мокрой, в грязевых разводах одежде?!

Галина едва не заплакала из-за тупика, в который себя загнала. А тут еще совершенно некстати телефон забренчал. Взглянула на определитель: Верочка, кому ж еще ей звонить. Не ответить нельзя.

– Да, – тоскливо выдохнула в трубку Галя.

Зато у Бородулиной голос веселый, счастливый. Сообщила деловито:

– Галочка! Я подъезжаю к вашему дому. Буду через пять минут.

– А где Андрюша? – Растерянно пролепетала Круглова.

…Ее подруга – и добрый гений! – родила всего два месяца назад. И заявила торжественно, что теперь будет навещать ее гораздо реже. «Потому что нынче, простите, Галочка, у меня другой приоритет. Хочу себя хотя бы на полгодика полностью ребенку посвятить!»

А тут вдруг в гости едет. Явно одна.

– Чего-то случилось? – растерянно пробормотала Круглова.

– Да! – радостно отозвалась Вера. – У меня для вас потрясающая новость!

– Про Митю?! – вырвалось у Галины.

– Га-алиночка Степановна, ну о чем вы говорите?.. – укоризненно протянула Бородулина.

– Конечно, о чем это я. Простите. – Взяла себя в руки Круглова.

– Все, паркуюсь! – доложила Вера. – Отпирайте дверь!

Соединение оборвалось. Галина затравленно посмотрела на грязные ботинки Гены, его ветровку. Что скажет Вера?! Нет, нельзя, чтоб она видела!

Галя молнией метнулась к ванной, забарабанила в дверь:

– Геннадий! Немедленно выходите!

Тот выглянул – распаренный, умиротворенный:

– Что случилось?

– Пожалуйста! Идите в спальню! Быстро! И сидите там тихо, я вас умоляю!

– Хренасе! – ухмыльнулся тот. – Муж из командировки, что ль, приехал?

– Как вам не стыдно! – с отвращением процедила Галя.

– Ладно тебе, – ухмыльнулся он.

Но снизошел, повиновался. Прошлепал босыми ногами в спальню. Нахально опустился – на ее постель.

Галя захлопнула за ним дверь, задыхаясь от волнения, бросилась обратно в ванную, запихнула его одежду в корзину с грязным бельем, ботинки с ветровкой засунула в обувной шкаф. Подтерла следы влажных ног. Впрочем, вся конспирация зря – консьержка наверняка поделится своими опасениями с Галочкиной подругой.

Что ей говорить?! Галя втянула голову в плечи. Ох, и устроит ей сейчас Верочка разнос – из лучших побуждений, конечно.

Но нет, видно, промолчала консьержка. Никаких упреков не последовало, и вообще Вера вся просто лучилась от счастья. Да и выглядела прекрасно – хотя в прошлый раз, всего несколько дней назад, приезжала бледная, с запавшими глазами.