Нравственно-правовые критерии уголовно-процессуальной деятельности следователей - Игорь Алексеевич Антонов

в уголовный процесс (без соответствующей технологии адаптации) международных норм, призванных провозгласить защиту от произвола правительств и спецслужб общегражданского статуса гражданина; б) вследствие политизации процессуальных процедур (о чем убедительно показывает глава 52 УПК РФ). При этом элементарно игнорируется то грустное обстоятельство, что сегодня в России серьезный преступник не нуждается в защите от органов уголовного судопроизводства. Им до него просто не добраться»[146].

В отличие от обвиняемого уровень процессуальных гарантий потерпевшего изменений не претерпел, а с учетом названных нововведений можно сказать, что этот уровень снизился (поскольку весьма проблематичным остается вопрос о привлечении к уголовной ответственности прокурора, судьи или депутата, совершившего преступление, потерпевший в этом случае не получает должной сатисфакции). Потерпевший остается в российском процессе пассивной фигурой. В Уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации так и не нашли отражение положения о праве на справедливую реституцию, которая должна включать возврат собственности или выплату за причиненный вред или ущерб, возмещение расходов, понесенных в результате виктимизации, предоставление услуг и восстановление в правах, финансовые компенсации из государственных источников в тех случаях, когда их невозможно получить в полном объеме от правонарушителя или из других источников, должную, соответствующую международной практике, защиту от запугивания и мести. Кроме того, уголовно-процессуальный закон не предусматривает гарантий прав потерпевшего на бесплатное получение квалифицированной юридической помощи; в сложном положении оказывается потерпевший при отказе государственного обвинителя от обвинения и, как следствие, вынесении оправдательного приговора; не равное положение у потерпевшего и обвиняемого при назначении и производстве судебной экспертизы (потерпевший не может ходатайствовать о привлечении в качестве экспертов указанных им лиц либо о производстве судебной экспертизы в конкретном экспертном учреждении; не может ходатайствовать о внесении в постановление о назначении судебной экспертизы дополнительных вопросов эксперту; не вправе присутствовать при производстве судебной экспертизы и давать объяснения эксперту – ст. 198) и т. п.

В правотворческом аспекте разрешение данных проблем следует вести путем внесения необходимых изменений и дополнений в уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации, каждая норма которого должна быть подвергнута ревизии с позиций ее соответствия международным принципам и стандартам, а также, и в первую очередь, нормам нравственности. Ведь Федеральное Собрание не выполнило просьбу Президента Российской Федерации В. В. Путина (содержащуюся в ежегодном послании Президента Федеральному Собранию) оперативно рассмотреть необходимые изменения в УПК РФ и в закон о введении его в действие до 1 июля 2002 г. – времени вступления в силу УПК РФ[147].

В УПК Российской Федерации следует закрепить основные процессуальные гарантии, удовлетворяющие представлениям о справедливом уголовном процессе.

Не менее важное значение для уголовно-процессуальной деятельности имеет принцип законности (ст. 7 УПК РФ). Вся деятельность органов предварительного расследования основывается на точном соблюдении законов, на неуклонном следовании законам. В их работе недопустимы никакие нарушения закона, нетерпимы какие бы то ни было отступления от закона, обход закона, неподчинение закону[148].

Данным органам и должностным лицам закон предоставляет широкие полномочия для выполнения своих функций, в том числе полномочия применять меры государственного принуждения, что они могут делать только в соответствии с законом, на законном основании и в законных формах.

Согласно ч. 3 ст. 7 УПК РФ нарушение норм уголовно-процессуального закона судом, прокурором, следователем, органом дознания или дознавателем в ходе уголовного судопроизводства влечет за собой признание недопустимыми полученных таким путем доказательств. Определения суда, постановления судьи, прокурора, следователя, дознавателя должны быть законными, обоснованными и мотивированными (ч. 4 ст. 7 УПК РФ).

Соблюдение законности – не только юридическая, но и нравственная обязанность всех граждан и всех должностных лиц. Нарушение законности является правонарушением, но это есть и безнравственный поступок. Реализация, правильное применение законов всегда означает вместе с тем и реализацию нравственных требований, которые в законах выражены, заложены в них. Это утверждение подтверждается результатами опроса лиц, осуществляющих производство по уголовному делу, в ходе которого 61,3 % респондентов отметили, что закон должен быть нравственным[149]. А это значит, что при применении закона необходимо, прежде всего, выяснять и уяснять нравственный его смысл, без чего применение закона может оказаться чисто формальным, а потому неправильным. Неправильным как с нравственной, так и с юридической точек зрения.

Особое место в уголовном процессе занимает принцип свободы оценки доказательств (ст. 17 УПК РФ). Судья, присяжные заседатели, а также прокурор, следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью.

Анализ законодательства и следственной практики показывает, что оценка доказательств по внутреннему убеждению означает такой порядок, при котором, во-первых, данная оценка производится органом, осуществляющим производство по делу, при отсутствии заранее установленных правил о значении и силе доказательств и, во-вторых, эта оценка завершается выводами и решениями, исключающими сомнение в их правильности.

Нравственное начало предоставления возможности оценки доказательств лицу, осуществляющему производство по делу, означает его свободу, самостоятельность, независимость при оценке доказательств. Внутреннее убеждение исключает всякое внешнее принуждение, и это свойство убеждения оттеняется словом «внутреннее». В этом смысле внутреннее убеждение понимается как самоубеждение, как формирование собственного взгляда на фактические обстоятельства дела.

С этической стороны внутреннее убеждение означает следование голосу совести, расследование дела по совести. Все это придает принципу оценки доказательств по внутреннему убеждению особую значимость.

Закон предоставляет органам следствия и дознания широкие и действенные полномочия для того, чтобы раскрывать совершенные преступления и изобличать преступников. Вместе с тем закон предоставляет лицу, подозреваемому в совершении преступления, а также привлеченному в качестве обвиняемого по уголовному делу, право на защиту[150].

Не случайно ст. 16 УПК РФ, в которой прямо указывается, что подозреваемому и обвиняемому обеспечивается право на защиту, располагается в главе 2, посвященной принципам уголовного процесса. Суд, прокурор, следователь и дознаватель обязаны разъяснить подозреваемому и обвиняемому их права и обеспечить им возможность защищаться всеми не запрещенными законом способами и средствами.

Эти нормы отнюдь не декларативного характера – закон четко формулирует правовой принцип права подозреваемого и обвиняемого на защиту, реализация которого обеспечивается посредством более частных и конкретных процессуальных норм на всем протяжении производства по уголовному делу, на всех стадиях уголовного процесса[151].

С данным принципом тесно связан очень важный, высокогуманный и демократический процессуальный принцип, наполненный глубоким нравственным содержанием – презумпция невиновности.

Общеизвестна формулировка презумпции невиновности: всякий обвиняемый считается невиновным, пока его виновность в совершении преступления не будет доказана в установленном законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда (ч. 1 ст. 12 УПК РФ).

Презумпция невиновности, будучи принципом уголовного процесса, вытекает из более широкого, общего принципа – ценности человеческой личности, предполагающего уважение к человеку, к его достоинству, заботу о человеке, охрану его чести.