Диктатура Гурова - Алексей Макеев

Сначала они подъехали к нотариальной конторе, возле которой произошло одно из нападений, и Гуров начал стучать сначала в дверь, а когда это не помогло, то в окно. Через некоторое время там показалось лицо пожилого мужчины. Гуров приложил к стеклу свое открытое удостоверение, но тот только покачал головой, давая понять, что не откроет. Но когда увидел рядом с Гуровым Кузьмича, дверь быстро открылась. Рассмотрев Льва как следует, мужчина сказал:

– Погодите, вы же у нас тут вроде уже были?

– Да был он здесь! Был! – подтвердил Кузьмич. – Героев надо в лицо знать!

– Брось, Кузьмич! При чем тут герои? – поморщился Лев и обратился к сторожу: – Я по поводу нападения на китайцев, которое здесь произошло. Вы извините, что я так поздно, когда вы уже на работе, но я это сделал специально, потому что мне нужно знать, как именно это случилось и что конкретно вы видели из окна.

– Так я уже все милиции рассказал, – удивился тот.

– Ты что, рассыплешься, если повторишь? – возмутился Кузьмич.

– Ну, тогда пошли, я вам все покажу, – согласился сторож.

Они вошли в помещение, он подвел их к окну и начал рассказывать.

– Дело было в ночь с 13 на 14 апреля – вот и не верь после этого в чертову дюжину! Ну, стоял я вот здесь и курил в форточку. Смотрю, два китайца вот так, – он ссутулился и свел руки на груди, – вон оттуда – вон туда, – он показал рукой, – просеменили. А тут на них эти налетели! Четыре человека их было. Одежку не разобрал, совсем обычная была, а вот то, что рожи черные, хорошо помню. Ну, думаю, сейчас они этих бедолаг отделают, как бог черепаху. Таких ведь случаев уже три штуки было, это четвертый. За телефон схватился, чтобы милицию вызвать, да так с трубкой в руке и застыл. Рот раззявил и глазам своим не верю. Мать честная! Эти китайцы как начали этих четверых метелить! Батюшки-светы! Минуты не прошло, а хулиганы вот так, – он скривился и раскинул руки, – на земле разлеглись и ни мур-мур! А это все их китайское ушу-шушу! Я телевизор смотрю, видел, как они там умеют драться! Один человек пятерых запросто уложить может, а здесь их целых два было! То-то они оторвались и за своих отомстили! А потом с хулиганов этих черные маски посдергивали, нагнулись над ними, посмотрели на рожи их и словно в воздухе растворились. Тут я очнулся и стал милицию вызывать. Да только к ее приезду хулиганов уже и близко здесь не было, кое-как поднялись и прочь пошкандыбали. Ну, я все, как было, наряду рассказал, да только, боюсь, мне не поверили, но вот пятна крови, что на земле остались, в карман не спрячешь! Это доказательство, что не приснилось мне все это! Не привиделось!

– Скажите, почему вы решили, что это были китайцы? – спросил Гуров.

– А кто же еще? – удивился сторож. – Их одежонка! У нас так только они одеваются. Борис Львович где-то ее закупил в большом количестве, вот им и выдали ее, как спецовку на заводе. Куртка защитного цвета на ватине с серым овчинным воротником, а под ним пуговица, чтобы его при ветре можно было поднять и застегнуть. Штаны такие же утепленные. Валенки с резиновым низом. Да шапки тоже из серой овчины. Китайцы обычно уши у них опускают и тесемки под подбородком завязывают, чтобы теплее было. Да и походка их была, они так же семенят, когда холодно.

– То есть вы решили, что это были китайцы исключительно из-за одежды и манеры ходить? – уточнил Гуров.

– Ну да! – кивнул мужчина, а потом, уставившись в стену взглядом, задумался.

Кузьмич собрался было что-то сказать, но Лев строго посмотрел на него, и тот смолчал, хотя видно было, что недоволен. А мужчина, помолчав, медленно сказал:

– Вот вы сейчас спросили, и я вспомнил. Понимаете, а ветер-то был! И неслабый! А вот воротники у этих китайцев были опущены и уши у шапок сами по себе болтались. Может, просто уже притерпелись к нашим холодам?

– Человек ко всему привыкает, – заметил Лев и, поблагодарив сторожа за рассказ, ушел вместе с Кузьмичом.

Когда они сели в машину, водитель, забыв свое былое недовольство, удивленно сказал:

– Иваныч! Что же получается? Это вовсе не китайцы были? Или среди них действительно мастера восточных единоборств есть, которые по ночам ходят и этих хулиганов наказывают?

– Не торопись судить, Кузьмич, посмотрим и послушаем, что остальные скажут, – задумчиво ответил ему Гуров.

Как вскоре оказалось, остальные случаи – первое нападение и попытка похищения Люси не в счет – прошли по аналогичному сценарию.

– Ну, вот теперь и к Кондрашке, как ты его зовешь, ехать можно, – предложил Лев.

Дом Тихого находился почти в центре города в одном из переулков и выглядел основательно и добротно. Гуров постучал в калитку и был тут же беспощадно облаян собакой. На ее голос откликнулась и хозяйка, крикнувшая с крыльца:

– Чего надо?

– Кондрат Силантьевич дома? – спросил Лев.

– А кто это к нему на ночь глядя? По голосу, так чужой кто-то, – настороженно сказала она.

– Ты мне еще поспрашивай! Побухти! – раздался за спиной у Гурова голос Кузьмича. – К хозяину пришли! Не к тебе! Твое дело дверь открыть да стол накрыть!

– Кузьмич? Ты, что ли? – крикнула она. – А это кто с тобой?

– Нет, Клавдя! Ты у меня сейчас точно словишь! – пригрозил шофер. – Кто надо, тот и пришел!

– Ну, проходите, коли так. Цыть, Дружок! – прикрикнула она на собаку.

Пока они шли через двор, Гуров спросил:

– Ты откуда ее знаешь?

– Так наши дворы задами граничат – мой дом в соседнем переулке стоит. Я ее всю жизнь знаю, – объяснил тот. – Красивая девка в молодости была, но беспутная! И детей непонятно от кого нарожала, и на зоне не раз отметилась. И ведь попадала туда по собственной дурости, а детей бабка воспитывала. Это хорошо, что Кондрашка ее к рукам прибрал, он ее в строгости держит. А как иначе? Клавде крепкая узда нужна, а то она опять сорвется и таких дел натворит, что сама рада не будет.

Они вошли в дом и, вытерев ноги о половик возле двери, направились в комнату, причем Кузьмич впереди.

– Плифет, Кусьмить! – радостно приветствовал гостя Тихий.

Понять этого бывшего уголовника неподготовленному собеседнику было очень сложно – он не выговаривал половину алфавита, но был при этом человеком разговорчивым и по поводу дефекта речи не комплексовал. Сейчас он сидел на диване, на коленях у него примостилась девочка в колготках и кофточке – в доме было очень тепло, а он сам приговаривал:

– Сейтяс тепе тетушка манталинтик потистит, – и действительно снимал с мандарина шкурку.

– Ты тиво длазнисся? – обиженно надула губы девчушка и даже собралась слезть с его колен.

– Солнышко! – бросилась к ней Клавдия и посадила ее на место. – Дедушка не дразнится! Дедушка у нас так разговаривает!

– Добрый вечер, Тихий, – сказал Лев, выходя из-за спины водителя.