Верхний мир - Феми Фадугба

До следующих дополнительных оставалось ровно три дня, так что мне срочно требовался план. Нужно было прежде всего выяснить, что доктор Эссо знал о моей маме, – а следовательно, нулевым пунктом стоило раскопать всю информацию о нем самом.

– Голову малёк вперед, систер.

Оливия расчесала последний узелок, продернула нитку в готовую косичку и бросила ее мне на ключицу.

Я так долго просидела на полу по-турецки, что у меня правая ягодица затекла. Отбой был уже сильно давно, стояла ночь, а мы еще даже до затылка не добрались, не говоря уже о решении. Я предложила заплести Оливии косы в ответ, но она уже успела записаться на завтра в парикмахерскую – решила сбрить волосы до трех миллиметров под машинку.

– Я все равно думаю, что нужно просто взять и предъявить ему, – сказала она.

Никто не знал, как и почему доктор Эссо на меня вышел, но простым совпадением это быть не могло. Все его странное поведение… фотография еще эта… Я твердо намеревалась выкопать все, что его связывало с моей мамой, с ее жизнью… Тем более что теперь он как-то пролез и в мою.

– А вдруг он в ответ возьмет и нападет на меня прямо на уроке? – возразила я на блестящую идею Оливии. – Вытащит нож или еще что.

– А ты занимайся на стадионе, – пожала плечами она. – Там же везде охрана, не?

– Точняк. – С ножом это я все-таки немного перегнула. – Но что, если я ему предъявлю, а он вывернется? Или просто наврет.

В Сети я нашла на удивление мало информации. Профайл на сайте Открытого университета (ассистент кафедры); в био значится, что у него степень по физике от того же факультета. А вот чего я нигде не нашла, так это аккаунтов в соцсетях, аватаров или упоминаний в новостях. Не женился, детей не рожал, не общался с обычными, неуниверситетскими гражданами. Никакой живой информации, способной отличить его от банки фасоли. Зато фотография в бумажнике свидетельствовала еще об одном: он умел хранить тайны. Один неосторожный шаг с моей стороны, и он просто растворится, вместе со всеми ответами насчет моей ма.

– И даже если он мне правду скажет, – продолжала я, – как я пойму? Проверить-то все равно нельзя. Может запросто сдать меня в Опеку за попытку ограбления и тогда…

– Я все поняла, систер, – со вздохом перебила Оливия (но надо же было перетереть эту идею вместе с прочим никуда не годным мусором, типа «сказать Тони и Поппи»). – Возвращаемся к пункту раз.

Стоило в голове всплыть имени приемного отца, как тут же дверь скрипнула, и в комнату проникла его большая голова.

– Риа? – прошептал Тони, засовываясь к нам еще на дюйм.

Мы с Оливией шутили, что по его подбородку можно время определять: утром белый и гладкий; к обеду в тени; щетина к ужину и щетка после него.

– Можешь сделать доброе дело и купить маме рождественский подарок на выходных?

Так повторялось три последних года, но никогда – настолько рано в декабре. Рада за тебя, подумала я. По чести сказать, покупать подарки для Поппи – тот еще квест. Оливия в языках любви была дока и считала, что лично мой диалект – это как раз покупать подарки. Мне это и правда нравилось. Но даже при всем моем природном энтузиазме сочинить подарок для нашей приемной мамы было положительно невозможно. Что она ненавидит, знали все: ночные смены, грязную посуду в раковине, коммивояжеров. Нравились ей (ну, плюс-минус): жареные батончики «Марс» в кляре, быть мамой и, собственно, Тони – дней шесть в неделю. А вот насчет любить… Точно не картридж для 3D-принтера, который я подарила ей на прошлое Рождество и который оказался с предзагруженным шарфом из синтетического кашемира (дичь какая-то, ей-богу). Но и не цветочную вазу «в огурцах», которую подарила Оливия.

– Я тебе утром пришлю наличных. Найди что-нибудь милое… и уникальное. И меньше ста двадцати фунтов в идеале. А, и нам еще елка нужна – я тридцатку накину.

– Что-то еще желаете? – осведомилась я, втайне кипя.

Только этого мне сейчас не хватало.

– Пасип, Риа, – широко ухмыльнулся в ответ он. – Не сидите долго, вы двое. Покочи ночи, Лив.

Стены у нас в комнате были бумажные, так что пришлось подождать малёк и продолжить разговор шепотом.

– Так, – Оливия положила расческу на кровать. – Ты уже думала над тем, с какой стати у него в бумажнике вообще оказалась фотография твоей ма?

– Скорее всего, они в школу вместе ходили. Но это не точно. Все пока кумекаю…

– Это ладно, но не думаешь же ты, что он мог бы быть… – она даже замолчала на секунду. – Твоим папой?

Прямой, честный вопрос. У меня просто храбрости не хватило задать его самой. Возраста как раз хватает, а фото в бумажнике – это типа такой намек. Кто бы мой отец ни был, он как-то никогда на сцене особо не фигурировал. Может, просто потому, что на снимке у меня в ящике он физически отсутствовал. Что-то такое смутно привлекательное в этой идее было, если оставить за скобками, какой доктор Эссо был зажатый на нашей первой встрече. Умный чувак и посмеяться умеет. Я бы даже назвала его отзывчивым – если бы он не свалился мне на голову в худший вечер из всех возможных. Но сейчас лучше не откусывать больше, чем я смогу прожевать. Двойного разочарования я, возможно, и не переживу. Больше разузнать про ма, пусть даже вот настолечко, уже будет достаточно. Что бы там ни выкопалось попутно еще, будем разбираться по мере поступления.

– Я просто подумала, что в этом парне есть, возможно, больше… – Оливия наверняка заметила, как напряглись у меня горбылем плечи за последние несколько секунд.

Она прикусила язык, вздохнула и вернулась к процессу.

– Вперед наклонись, будь добра.

– Прости, – я порадовалась, что она сменила тему.

Дослушав диалог, ковер решил выдать нам люлей через динамик в полу.

– Вы провели шестьдесят… три… минуты… в неоптимальной… сидячей позе, – сообщил механический голос. – Рекомендуется совершить небольшую прогулку, а по возвращении принять лежа…

– Ковер, заткнись, – сурово скомандовала я собственным коленям.

И тут в голове взошла заря. Ответ, как раздобыть информацию про ма… – я на нем буквально сидела.

Спекс жил в точно такой же квартире (коричневая дверь, большая комната в сторону лестничной площадки), что и мы, только на этаж ниже. Его родители въехали в наш многоквартирник год назад, и с тех пор общественные мнения в квартале резко разделились насчет того, реальный красавчик Спекс или просто гик с баритоном. По совершенно непостижимым для меня причинам Оливия вбила себе в голову, что он для меня – идеальная пара. У нее вообще были куда более радикальные воззрения на мою личную жизнь, чем у меня самой,