Алийское зеркало - Кира Измайлова

— Скачут… — шепнула вдруг дочь и дернула меня за рукав, вынуждая присесть. — Гляди!

Сквозь прозрачный еще кустарник я увидела промчавшихся всадников и запряженную четвериком карету.

— Это теща нашего герцога, — сказала я, разглядев герб на дверце экипажа, и невольно улыбнулась. — Он ее так страстно любит, что наше отсутствие ему только на руку! Авось ей не понравится прием, она и уедет восвояси.

— А тебя честно отпустили, — добавила Ири. — Как положено. А что она заявилась без спросу, так мы не виноваты, правда?

— Ага! — улыбнулась я. — Так где, ты говоришь, короткий путь через овраг?

— Я покажу! Идем, мам! — загорелась она. — Только там ручей наверняка разлился, но это ничего, он не очень глубокий!

Конечно же, мы вымочили юбки, хоть и подоткнули их выше колен, измазались, потом долго отмывались в том самом ручье… И мне вовсе не хотелось идти ни к матушке, ни обратно в замок. Весенний лес был невыразимо прекрасен! Уже начали пробовать голос соловьи, негромко отсчитывала чьи-то годы кукушка, нежно пахли ландыши — ими поросли целые поляны, — и мокрая трава, и едва развернувшиеся блестящие листья, и молодая хвоя цветущих елей и сосен…

— Мам, гляди! — раздался голос Ири, и я, вздрогнув, очнулась. — Какие милые!

Ей под ноги выкатились четыре меховых клубка, мне показалось сперва — щенки… Да, щенки, только волчьи! Откуда бы тут взяться собакам?

— Чудо какое! — Ири схватила сразу двоих в охапку и повернулась ко мне, улыбаясь во весь рот. — Правда, мам?

— Оставь их, — тихо попросила я. — Не трогай. Идем скорее отсюда…

— Ну почему-у! — воскликнула она, отпустила щенков и, подоткнув юбку, упала на четвереньки. — Смотри, какие смешные! Тяв!..

Щенкам понравилась новая игра, они наскакивали на Ири, били лапами и игриво покусывали ее за рукава, за подол, а она только смеялась да норовила повалить их в траву и мягкий мох и в шутку пугалась, когда острые щенячьи зубы щелкали возле самого ее носа.

Надо было хватать дочь и тащить прочь, и я уже сделала шаг вперед, как вдруг…

Что-то холодное коснулось моей руки. Я посмотрела вниз и оцепенела: рядом со мной стояла волчица. Крупная, хоть и худая волчица с отвисшими сосцами, перелинявшая уже, серовато-бурая.

Я встретилась взглядом с желтыми волчьими глазами…

Говорят, на диких животных нельзя смотреть в упор, они принимают это за вызов. И еще — от меня наверняка оглушительно пахло страхом, а звери ведь отлично это чуют!

«Только не трогай Ири, только не ее, лучше меня… — вот все, о чем я могла думать в ту минуту. — Мы же ничего тебе не сделали, мы просто шли мимо, а она ребенок, как твои щенки, видишь, они играют?»

Она вздохнула, села рядом, снова коснувшись холодным носом моей руки, и уставилась на возню своих щенят с моей дочкой.

— Угощайся… — шепотом сказала я, осторожно подняв руку и вынув из корзинки пирожок с мясом.

Волчица глянула на меня, понюхала гостинец, взяла пирожок и улеглась, зажав его в передних лапах и откусывая понемножку. Когда она закончила, я достала второй, разломила и предложила ей половину. Волчица не отказалась.

— Вот ведь глупые, — сказала я зачем-то, кивнув на детей, которые носились взапуски по поляне, топча первоцветы. Потом подумала и села на траву. Что стоять-то? Если волчица захочет, она так и так меня задерет, не отобьюсь. У меня при себе даже палки нет, а мой маленький нож волчице — что заноза. Я ведь не опытный охотник, чтобы глотку ей одним движением перерезать!

Волчица облизнулась и ухмыльнулась во всю пасть. Я не удержалась, боязливо протянула руку и положила ее на щетинистый загривок. Собаки на ощупь совсем не такие…

Мы успели прикончить почти все пирожки к тому времени, как дети наигрались и кинулись к нам. Я уже и не пыталась отбиваться от волчат, лезущих ко мне на колени, и не думала отпихивать Ири, бросившуюся к волчице.

— Это она, мам! — радостно сказала дочка, обняв ее за шею. Волчица ласково лизнула ее в ухо. — Когда я от того дяденьки пряталась в овраге, она пришла и сидела рядом, пока он не ушел. А ее муж увел собак за собой! У него собаки были, я разве не говорила? Наверно, охотиться ехал.

— Не говорила… А куда он делся? — зачем-то спросила я. — Волк, не дяденька.

— Не вернулся, — помолчав, ответила Ири. — Видишь, какая она худая? Охотиться некому, она одна осталась.

Я переглянулась с волчицей, она устало прикрыла глаза. Кажется, мы понимали друг друга.

— Так мы идем к бабушке?

— Да нет уж, пожалуй, — вздохнула я, взглянув на ее перепачканное платье. — Вернемся обратно. В другой раз сходим.

— А и ладно! Зато я их повидала! — весело сказала Ири и снова сгребла в охапку подвернувшихся волчат. — Знаешь, какие они маленькие были смешные? Во-от такусенькие, пушистые, клубочки-колобочки!

— А ты откуда знаешь? — нахмурилась я.

Волчица снова ухмыльнулась во всю пасть.

— Ну… я когда к бабушке шла, всегда сюда сворачивала, — повинилась Ири. — Посмотреть, как они. И приносила что-нибудь, а то рано-то по весне совсем голодно, дичь тощая, да и много ли в одиночку наловишь тех зайцев?

— Вот и воспитывай ее! — сказала я волчице. — Спасибо, что не закусила ею. Она одна у меня.

Та только фыркнула, смешно сморщив черный нос, и встала. Волчата мигом подкатились к ней, а когда мать потрусила в лес, пристроились след в след, как взрослые.

— Чего я еще о тебе не знаю? — спросила я Ири, когда она отряхнула подол и выпрямилась.

— Ну… ты же не разрешила бы мне ходить к волкам, — серьезно сказала она, подумала и добавила: — И лосей угощать. Они соленые ржаные сухари любят. А маленькие лосята тоже ужасно смешные! Ноги — во-от такущие!

— Лоси — еще куда ни шло, — тяжело вздохнула я. — Но…

— А к медведю я не ходила, — поспешно заверила Ири. — То есть, конечно, я его знаю, но так… иногда вижу, когда через малинник летом иду, зимой-то он спит. Ну так я здороваюсь да прохожу скоренько… Хотя…

— Что? — спросила я, понимая, что сейчас сойду с ума.

— Да нет, ничего, — сказала она, посопела и созналась: — Бабушкино варенье в прошлом году… Я тебе сказала, что горшочек разбила, а на самом деле ему отдала. Он сластена такой, унюхал и привязался — угости да угости… Ты не злишься, мам?

— Нет, я просто в ужасе, — честно ответила я. Рука еще помнила прикосновение волчьего носа. — Идем домой.

— Правда не злишься? — допытывалась Ири. — Мам, ну он очень просил, я и дала попробовать… А ему тот горшочек — два раза лизнуть. Вот. Мама? Ты что?

— Ничего, — покачала я головой и утерла глаза. — Я не буду сердиться, ты только говори мне, что делаешь и куда идешь, а то… где тебя искать-то, случись что?