Киллер для попаданцев - Головачёв

допрашивать близкого человека, заставлять юлить и выдумывать отговорки. да и вообще, она-то и уверена не была, что хочет узнать ту тайну. Вдруг там что-то плохое? Что голос у неё бесячий или она просто его раздражает. Пусть Хантер, если хочет, сбережет эту тайну до поры до времени. Ведь… рано или поздно это все равно придется обсудить.

— А мне теперь интересно… — рассмеялся тот. — Я же твой наставник, я должен всё о вас знать!

— А вот и нет! — хихикнула та. — Ой…

Её ноги задрожали от напряжения, подгибаясь. Майор удержал её за плечо, а потом перехватывая за пояс и беря подмышку, как если бы вы нести свернутый трубой ковер.

— Так уж и быть, дотащу тебя до блока.

— Стоять, — раздался голос рассерженной уборщицы, что уже переоделась в уличную одежду. — А кровь вашу кто отмывать будет?! — она всунула Хантеру швабру. — У меня рабочий день закончился!

Майор пробежался глазами по оставшимся зевакам, замечая растерянного Мёрфи, что только их нашел.

— На, — мужчина всучил ему швабру, — приберись. Приучайся к командной работе.

Парень сжал швабру, ошарашено пялясь на куратора и Лилит. Ладно он, а эта коза? Ни слова ему ни сказала, так первым делом ускакала подмышкой майора. Ладно-ладно, он ей это ещё припомнит.

Взяв ведро, моющее и набрав воды, стажер смывал кровь. Не очень аккуратно, лишь бы на лицо был виден результат. Он осторожно переступил стекшую со швабры воду, что образовала лужу. Он плюхнулся на стул, пытаясь немного отдохнуть, все-таки, у него после прошлой миссии тоже все болело. Особенно голова. Мёрфи помассировал виски, уже решив приступать к работе, как вдруг у него появилось странное чувство, словно за ним кто-то наблюдает.

Осмотревшись, парень понял, что никого и близко нет, но странное чувство его никак не хотело покидать. Тогда он вызвал из инвентаря простые белые перчатки, надев их и ещё раз осмотрев коридор — никого. Только потом он прошелся рукой по всем поверхностям, через буквально пять минут находя то, что вызывало в нем странное чувство.

Прямо возле лифта, на горше с цветком, была прикреплена крошечная камера.

На ней горела красная лампочка.

Она все ещё снимала.

Глава шестая

— А где Лилит? — майор нашёл Мёрфи, одиноко обедающего среди толпы стажеров.

Парень пожал плечами, продолжая есть салат с курицей и помидорами, словно наставник не его спрашивал, а задал риторический вопрос.

— Так, говори, иначе оба получите.

Мёрфи уронил вилку, поворачивая лицо к Хантеру. Его серые глаза смотрели опустошенно и равнодушно.

— Почему вы всегда спрашиваете только о ней? Я тоже ваш подопечный.

— Потому что ты всегда на месте и за тобой не надо следить, чтобы ты ассоциацию не спалил, — майор сел рядом с ним, понимая, что, кажется, допустил в преподавании ещё одну ошибку.

Мёрфи просто кивнул, он-то хотел им уже тысячу раз рассказать о найденной камере, но его никто не слушал, словно Мёрфи говорил со стеной. О, это происходило постоянно. Может это талант у него такой? Может пора попробовать прямо с настоящими стенами поговорить? Парень фыркнул, указав на шум из коридора. Судя по звуку девчачьих визгов, там скопилось человек двадцать, хотя девушек на всем потоке едва ли осталось четыре. Ну, плюс второгодки. А если что-то замышлялось в женской компании, Лилит явно там присутствовала, дай бог, чтобы не руководила. Майор побаивался туда соваться, поэтому решил решать проблемы по мере их поступления, сейчас у него был обиженный стажер, требующий внимания.

— Что? — рыжеволосый изогнул бровь. — Идите, скажите ей новости, а потом даже не напомните передать их мне. Я сам узнаю, я же дополнение к ней, как домашнее животное.

— Мёрфи, это не так, — майор тяжело выдохнул. — И мне жаль, что тебе так показалось.

— Показалось? — М-1642, казалось, либо вот-вот расплачется, либо ударит наставника. — Вы устроили с ней спарринг, а меня заставили полы за вами мыть. Она всегда делает всю самую интересную работу, а я подношу ей оружие. Вчера вы утвердили её на соревнования, а мне велели отнести список на подтверждение.

С одной стороны, Мёрфи был рад обсудить проблему с майором, но с другой… а что изменится?

— Мёрфи, я…

— Почему она участвует, а не я? — прямо спросил тот. — Все мои показатели выше. Я быстрее, сильнее, стрессоустойчивее. Я выполняю все ваши приказы, не попал ни в одну переделку, всегда делаю всё в срок. Я вас как блудного отца стараюсь впечатлить — у меня после аттестации самый высокий балл на потоке. А соревноваться она будет? Почему?!

— Мёрфи, я горжусь тобой. Я уже распределил тебя на следующую оранжевую миссию, ты первый претендент на главного стажера потока, — Хантер похлопал того по плечу. — Но соревнования — это не то, что тебе надо. Лилит привлекает внимание, она шумная и импульсивная. А это, по сути, шоу, где нужно понравиться зрителям, чтобы они отправляли голоса. По итогу голосований на команды будет распределен арсенал, финансирование, да даже часы. От голосов зависит сколько вам будут давать заниматься в спортивном зале, сколько раз вы сможете обратиться за медицинской помощью, количество отпускных.

— Значит, я не могу понравиться зрителю? — мрачно спросил Мёрфи.

Его лицо выражало только одну эмоцию — опустошение. Казалось, с таким лицом и убивают, и день рождение празднуют. Зависит только от степени обреченности ситуации. И здесь Хантер был обречен. Больше всего на свете Мёрфи мечтал участвовать в чертовых ежегодных соревнованиях. Он грезил этим, он работал на это. И до утверждения Лилит был уверен, что сделал все, для воплощения своей мечты.

— Это значит, что Лилит справится с этим лучше, — майор поставил точку. — Но давай так, до соревнований ещё месяц, мы успеем сходить на задание, и если ты докажешь мне, что справишься лучше, чем наша королева драмы, то я изменю свое решение?

Мёрфи задумался, уже теплее взглянув на наставника. Но в груди все равно кольнуло: выходит, майор все-таки не ради драмы Лилит берет? Ну, раз готов дать ему шанс. Но это и неважно. Шанс есть шанс, и нечего по этому поводу слишком усердно думать.

— Хорошо.

— О чём секретничаете? — Л-474 плюхнулась между ними, пододвинув тарелку Мёрфи к себе и накинувшись на его салат. — Я буду единственной девушкой на соревнованиях, комитет прислал мне письмо, — она развернула экран к ним. — Они выражают восторг и гордость, говорят, что вся женская часть ассоциации будет болеть за меня. Они вышлют представителя, чтобы увековечить влияние феминизма, так как уже четыре года девушек не выставляли.

— Ну и отлично, —