А собаку я возьму себе - Алисия Хименес Бартлетт

Мы медленно продвигались вперед в плотном потоке машин под собачье повизгивание и хруст картошки во рту у младшего инспектора. Мои нервы были напряжены и грозили скоро лопнуть. В конце концов я не выдержала:

– Ну хватит, Фермин, угостите же наконец своей картошкой, будь она проклята, этого чертова пса, пока он не свел меня с ума!

Младший инспектор, словно ворчливый и жадный ребенок, переправил один-единственный маленький кружочек на заднее сиденье. Помню, я подумала, что никогда еще в жизни не становилась свидетельницей столь дикой ситуации.

К счастью, как только мы вошли в «Бестиариум», на нас снизошло успокоение. Это был ухоженный и уютный книжный магазин, оформленный в бледных тонах и наполненный негромкими звуками джазовой музыки. Анхела Чаморро встретила нас с улыбкой. Ей было, наверное, под пятьдесят. В первую очередь привлекали внимание ее чудесные глаза орехового оттенка. Одета она была под стать тому неброскому успокаивающему стилю, который использовала при оформлении своего магазина. Волосы, чуть тронутые сединой, были собраны в пышный пучок на затылке. Когда я сказала, что нас прислал Хуан Монтуриоль, она рассыпалась в похвалах ветеринару, а узнав, что мы из полиции, пришла в восторг. И взглянула на часы:

– До восьми осталось совсем чуть-чуть, так что я сейчас закрою магазин, и мы сможем спокойно побеседовать. В такое время уже редко кто заходит.

Она провела нас в небольшую подсобку, заполненную пачками книг. На складном столике стоял использованный чайный сервиз, а на полу с задумчивым видом дремала огромная лохматая собака. От неожиданности я вздрогнула.

– Пожалуйста, не бойтесь, это моя Нелли, превосходный экземпляр пиренейской ищейки, совершенно безобидной. Присаживайтесь. – Она с величайшей нежностью погладила собаку по спине. Та вздохнула. – Я вас слушаю. Правда, хочу предупредить, что, возможно, не смогу ответить на все интересующие вас вопросы.

– Хуан сказал, что вы лучший специалист по собакам в стране.

Слегка покраснев, она улыбнулась:

– Надеюсь, вы ему не поверили.

В ней чувствовался класс; к тому же она была умна и сообразительна и моментально уловила все оттенки в поведении Ужастика в Кармело. Выслушав эту историю, она на мгновение задумалась, а потом спросила:

– Ваш пес демонстрировал интерес, когда вы вели его по улицам?

– Интерес?

– Шел ли он, уткнувшись носом в землю и не отвлекаясь на то, чтобы обнюхать другие вещи или просто задержаться где-то?

– Боюсь, что нет, он нюхал все подряд, особенно вначале, а потом немного сосредоточился.

– На каком расстоянии от этой тренировочной площадки вы находились, когда он начал сосредотачиваться?

– Думаю, примерно метрах в четырехстах или пятистах.

– А не было ли у какой-нибудь из этих собак течки?

– Этого я не знаю, возможно, и была. Можем выяснить, если надо.

– Понимаете, если бы собаку вела туда память, это означало бы, что по какой-то причине данное место вызывало у него приятные воспоминания. Возможно, хозяин водил ее туда на прогулку, возможно, там ее чем-то угощали. Она никогда не привела бы вас в такое место, с которым у нее связан негативный опыт, пусть даже кратковременный. Если же, напротив, она взяла в тот день конкретный след, вело ее что-то очень привлекательное – пустующая сука, например. Пятьсот метров – значительное расстояние, почти максимальное, на котором чутье собаки еще действует. Нужно учитывать и погодные условия – это важнейший переменный фактор. Был ли тот день ветреным?

Застигнутые врасплох, мы с Гарсоном переглянулись.

– Вы помните, какой был день, Фермин?

– Абсолютно не помню.

– Ладно, в общем, это не так страшно. Скажем так: сама по себе группа собак не представляет собой достаточного мотива для того, чтобы включить обонятельные ресурсы животного. Конечно, как я вам уже сказала, там могла находиться собака, у которой была течка, или речь шла о еде, которой инструкторы поощряют животных за хорошее выполнение команд.

– Инструктора зовут Валентина Кортес.

– У нее очень хорошая репутация.

– Вы ее знаете?

– Лично не знакома, но в нашем мире собачников все мы в конце концов узнаем друг о друге.

– Итак, то, что Ужастик привел нас туда, ни о чем не говорит. Возможно, до этого он там никогда не бывал.

– Выясните насчет пустующей суки, это важно.

Гарсон вынул блокнот и записал.

– Я хочу задать вам еще один вопрос, Анхела, поскольку вижу, что вы человек, знающий о собаках все.

– Ой, ну что вы! – Мои слова ее ужасно обрадовали.

– Речь идет о собаках, используемых на медицинском факультете. Для чего они нужны и где их обычно берут?

– Насколько я знаю, их используют для исследований. Идеальная порода для медицинских исследований – английская гончая, симпатичная собака средних размеров, чье родовое предназначение – охота. С этими гончими охотятся на фазанов, на зайцев… И даже научили их охотиться на рыб! Позднее открыли сходство некоторых их тканей с тканями человека, что положило начало их использованию на медицинских факультетах всего мира. Теперь их разводят в специальных питомниках; существуют и центры их содержания.

– А на факультетах не нуждаются в дополнительных поставках, например, за счет краденых собак?

– В общем-то истории про людей со дна общества, снабжающих факультет собаками – или их трупами! – по-моему, принадлежат прошлому, хотя кто знает? Другое дело – частные лаборатории, косметические фирмы, где так мало прозрачности. Вы, конечно, знаете о резко отрицательном отношении общества к вивисекции. В результате эти компании наглухо закрывают свои двери, так что никто не знает, каких собак они используют, где их берут и что с ними делают. Рекламировать свою деятельность они не решаются. Поэтому в этом мире общества защиты животных мало что могут сделать.

Ее ясный взгляд словно растворился в воздухе.

– Вы полагаете, то, что я вам тут наговорила, может помочь в вашем расследовании? – Она была счастлива сотрудничать.

– Ну конечно нам это помогло!

– Хотя должна предупредить вас, что в мире собак нет ничего незыблемого или окончательного. Собаки – не машины, это живые существа с неожиданными реакциями, чувствами, собственной личностью, и я убеждена, что у них даже есть… душа. – Она глядела на нас, завороженная мистикой собственного высказывания.

– Я… – впервые за все время беседы открыл рот Гарсон.

Она сразу же вся обратилась в слух.

– Да, пожалуйста.

– Извините, а можно я съем одно из этих печений? – Он указал на почти опорожненную тарелку, стоявшую рядом с пустой чашкой.

Она пришла было в замешательство, но тут же радостно рассмеялась: