Капитали$т: Часть 2. 1988 - Деметрио Росси

и полную лишений жизнь, но вдруг внезапно разбогатели. Лично я бы предпочел пиццу.

Честно говоря, на празднике я скучал. Ждал, когда все закончится. Чтобы пообщаться с Евгением Михайловичем наедине. И вот, дождался. Участники банкета разошлись, а Евгений Михайлович вновь пригласил меня в святая святых клуба — в подсобку.

— Ну что, молодой человек, может быть теперь поговорим о делах? — спросил он меня вкрадчиво.

— Всегда готов! — торжественно рапортовал я.

— Давайте обсудим один вопросик… — сказал Евгений Михайлович. — Наша партия с правительством — дай им бог всего самого наилучшего, — заботятся о каждом предприятии. Можно сказать, неусыпно! — сказал он торжественно. — Вот, дали возможность заводам и фабрикам самим распоряжаться продукцией. — В этом месте Евгений Михайлович помрачнел. — Хозрасчет, экономическая самостоятельность — все возможности! Но вот некоторые особо безответственные директора — злоупотребляют! Нагло и беззастенчиво! — голос Евгения Михайловича дрожал от праведного гнева. А я не мог понять, куда он клонит и для чего весь этот перфоманс.

Глава 7

— Это все очень интересно, Евгений Михайлович, — сказал я, — но…

— Тогда я перехожу сразу к делу! — объявил Евгений Михайлович. — Вы бы хотели заняться лакокрасочной продукцией?

Я изумленно уставился на своего собеседника.

— Лакокрасочной? Но я понятия не имею… Это же нужно оборудование, сырье, рабочих нужной квалификации… — начал лихорадочно перечислять я.

Евгений Михайлович в свою очередь удивленно посмотрел на меня.

— Зачем вам сырье и рабочие? Или вы таки любите делать краску с лаками?

— Но я не понимаю! — сказал я с отчаянием в голосе.

— Сейчас все объясню, — успокоил меня Лисинский. — У нас в городе есть химзавод. Где делают лаки и краски. Слышали?

— Про завод слышал, конечно!

— И вот там, на заводе есть все — оборудование, материалы, люди. Они все это умеют и любят. Еще на заводе есть даже директор завода.

— И в этом как раз и заключается проблема? — спросил я, догадываясь, о чем пойдет речь.

Евгений Михайлович просиял.

— Вы совершенно точно угадали, молодой человек! Есть директор завода. А есть наши магазины «Строитель», в которых пустые полки. Ни красок, ни лаков, ни банального растворителя! Пустота! При этом, напомню, у нас в городе имеется соответствующий завод! Который выполняет и перевыполняет план по производству всего того, что у нас на полках отсутствует! Понимаете?

— М-м-м… — сказал я. Пока было не очень понятно.

— Так я скажу яснее — директор делает так, что продукция уходит за пределы области. В Прибалтику. В Казахстан. В Азербайджан. Директор за год купил себе две «Волги». И дом в Сочи в два этажа. Я бы тоже хотел дом в Сочи, там хороший климат! Вы бывали в Сочи, молодой человек?

— Он продает… с нарушениями? — Я игнорировал вопрос Евгения Михайловича относительно Сочи.

— Где я говорил, что он продает с нарушениями? Он продает очень чисто, очень! Комар носа не подточит! Только он продает кооперативу. А в нем есть председатель — сын его зама. И уже этот сын зама торгует по всему Союзу так, что получаются «Волги» и дома на юге. Должно быть у мальчика талант, — иронически заметил Евгений Михайлович.

— Так… — сказал я, начиная понимать.

— Я всего-то и хотел — попросить директора продавать немного продукции какому-нибудь местному кооперативу. Нашим людям тоже нужна краска, Алексей. Например, покрасить дверь или забор. Вот у вас, Алексей, уже открыт кооператив?

— Еще нет, — сказал я с сожалением.

Евгений Михайлович воздел руки к небу.

— Таки я не знаю, чего вы ждете и о чем мечтаете? Наверное, вам очень нравится показывать публике идеологически чуждое нам кино и сражаться с уголовным элементом?

Я смутился. Осведомленность Евгения Михайловича слегка меня напрягала.

— Сделаем в ближайшее время, — твердо сказал я. — А вы мне объясните схему полностью.

— Какая схема⁈ — закатил глаза Лисинский. — Мы попросим товарища директора продать немного продукции нашему кооперативу. Естественно, мы самым обязательным образом все оплатим! Товар поступит на полки наших магазинов — покупатели рады, директора магазинов счастливы! Продавцы в восторге!

— И по какой цене поступит товар счастливым покупателям? — спросил я. — Рискну предположить, что она будет слегка отличаться от государственной?

Евгений Михайлович строго посмотрел на меня.

— Немного будет отличаться, это вы очень верно заметили. Немного! Процентов на пятьдесят, не более того. Должны же мы будем получить скромное вознаграждение за то, что решаем товарную проблему региона?

— Безусловно, должны, — согласился я. — А почему вы сами все это не проделали?

— А потому что продать какому-то Лисинскому — это одна история, да и кто такой этот Лисинский, чтобы ему продавать и делать себе убыток? Кто бы со мной стал разговаривать? Я бы и не пытался! Я такой же, как и он, директор. Если я приду к нему с таким предложением, то он пошлет меня по известному в России адресу. И будет по-своему прав! А вот продать сыну первого секретаря горкома нашей любимой партии — это совсем другая история. Все хорошо знают, что случилось с товарищем Герциным и какова в этом роль вашего отца.

— Все понял, — сказал я. — И последний вопрос, Евгений Михайлович. О какой сумме ориентировочно идет речь?

Евгений Михайлович пожал плечами.

— В первый месяц ваша доля будет примерно тысяч десять. Может и больше, смотря сколько товара нам удастся выбить из этого Рокфеллера.

Я задумчиво кивнул.

— Обращаю ваше внимание на то, — торопливо сказал Лисинский, — что таких заводиков только по городу десятка два. А есть еще и область. Вы меня понимаете?

А чего ж тут непонятного?.. Все было понятно, перспективы действительно открывались очень обширные.

— Только действовать нужно быстро. Есть еще обком партии, и в нем тоже появились деловые люди, которые могут нас опередить. А также и другие структуры… Сейчас главное — застолбить участок. Как раньше у золотоискателей, читали?

— Читал.

— Ну вот и прекрасно! И еще одно, молодой человек. Мой вам дружеский совет — старайтесь не конфликтовать с уголовниками. Лучше со всеми дружить. Вот мне приходится иногда поддерживать отношения с такими людьми, что и вспомнить неприятно, — вздохнул Евгений Михайлович. — Но приходится, деваться некуда. Если вам таки всадят ножик