Синдзи-кун и дорога домой - Виталий Хонихоев

дух и я снова напоминаю себе, что мне не надо дышать. Плоские пластинки бордовых венозных лужиц выталкивают меня из воды, и я снова лечу вверх, отмечая, что остатки моей одежды перестали тлеть. Ожоги на теле — проходят мгновенно, встают на место внутренние органы, отбитые при ударе об воду с такой высоты. Что-то случилось с Акирой и у нее снесло крышу — думаю я, набирая высоту, может у противника есть менталист? Или она находится в наведенной галлюцинации? Неважно что, с причинами можно разобраться позже, сейчас главное — разобраться с последствиями! Не дать Акире угробить Юки, и не дать Юки угробить Акиру в процессе ее усмирения. И не дать Акире самой угробиться. И, желательно — самому тоже не угробиться. Программа-минимум.

— Акира! Ну-ка прекрати! — кричит Юки, с интонациями матери, обнаружившей что ее чадо тащит в рот очередную бяку, или всовывает пальцы в розетку.

— КАК ТЫ СМЕЕШЬ! СМЕРТНАЯ! — Акира взмахивает рукой и с кончиков ее пальцев слетает косая полоса черного пламени. Я даже не успел подумать, что эта штуковина выглядит опасной — как инстинктивно сдернул Юки с ее льдинки вниз — рывком, за все еще прикрепленные к ней кровавые нити. Полоса черного пламени прошла выше. Юки хватается за обрубок руки… обрубок?! Да, я потянул ее не прямо вниз, а с перекосом в одну сторону, переворачивая ее льдину набок, падая она взмахнула рукой, вот и …

Моя способность действует мгновенно, и рука тотчас отрастает, Юки смотрит на нее, поворачивая из стороны в сторону, потом — легким движение возвращается на льдину и обрушивает на Акиру ледяной осколок. Я вижу, что Юки — сдерживается, что она не работает и вполсилы, что она бережет Акиру, а вот Акира… или та, кого мы так называли — не сдерживается ни капельки.

— ЧТО? ТЫ ОТРАСТИЛА РУКУ? КАК ИНТЕРЕСНО? А ГОЛОВУ — СМОЖЕШЬ? — гремит голос и я окончательно понимаю, что перед нами — не наша Акира. Возможно кто-то, кто захватил ее тело, кто-то, кто управляет ей сейчас, но не Акира. Потому что уж Акира то знает про мою способность и никогда не стала бы считать это способностью Юки и уж тем более удивляться этому. Эта мысль мелькнула в голове мгновенно вытесненная другой — голова! Голова Юки! В самом деле, могу ли я отрастить голову?! С пальцев той, которую мы называли Акирой — срываются несколько полос черного пламени и летят в голову Юки, я не успеваю дернуть ее в сторону, так рвать ее вниз — значит порвать ее тело своими нитями, а тем временем полосы черного огня как нож сквозь мягкое масло проходят через мой кровавый щит, через ее ледяной щит, через ледяной доспех и я в отчаянии — делаю то, что никогда бы не сделал в другой ситуации…

Вокруг гремит гром и пылает пламя, но я-мы не замечаем этого. Потому что только что я-мы полностью закрыл черепную коробку Юки своими нитями, защищая мозг от повреждений, чтобы сразу восстановить, купировать повреждения… и сейчас я-мы понимаем три важные вещи. Первая — от полосы черного пламени не существует защиты, она проходит сквозь любые препятствия. Вторая — если накачать орган кровушкой предварительно — то повреждения заживают мгновенно. И третья — сейчас больше нету ни Синдзи, ни Юки. Есть мы. Как? Мы не знаем. Может быть Синдзи своей попыткой защитить Юки — соединил их нервную систему в единое целое. Может быть из-за повреждения мозга Юки в момент атаки. Может быть что-то еще.

Только отныне здесь — мы. Это мы прожили уже одну жизнь в другой вселенной, другом мире, прожили долго, с приключениями и без, с друзьями и врагами и переродились в Японии, вселившись в тело Синдзи-куна. Это мы прожили другую жизнь — сперва примерной девочкой, которая сдерживала себя, а потом — в качестве легенды другого мира. Мы знаем про нас все. Самые потаенные и скрытые желания. Самые постыдные и неприглядные секреты. Самые опасные грани нашей силы. Нашей совместной силы. На мгновение мы понимаем откуда мы берем лед, откуда к нам поступает эта бордовая венозная и алая артериальная кровь, мы видим эти Джомолунгмы льда и океаны крови, видим черное небо над ними, расчерченное на ровные прямоугольники, словно чертежная калька. Видим и хранителей магического измерения с их узкими лицами и длинными боками, изгибающимися в призрачном свете прожекторов. Но это видение — мгновенно и исчезает из головы и памяти, оставляя нас наедине с собой. Я-мы понимаем, как ущербно жили до этой поры, пытаясь передать словами, то, что чувствовали, что переживали. Я-мы — знали друг друга. Отныне — знали. Знали до последней мысли, до самых темных закоулков сознания и я-мы прекрасно понимали что мы — не идеальны. Мы — Синдзи-Юки — не самые лучшие друзья, не самые хорошие люди, и уж конечно не боги. Мы — несовершенны и это знание, которое заставляло раньше рыдать и сворачиваться в клубочек под одеялом, или стискивать кулаки и искать выходя ярости — сейчас это знание больше не причиняло боль. Потому что пришло принятие. Принятие Синдзи с его жаждой признания и страхом совершать ошибки, принятие Юки, с ее детской травмой «насаждаемого долга» и страхом, что она «недостаточно хороша». Принятия всех ошибок и несовершенств. И прощения самих себя за эти ошибки.

Доверие. Теперь мы наконец нашли кого-то, кому мы могли довериться до конца. До самого-самого конца. Я-мы знали, что Юки на самом деле чувствует к Акире и Синдзи. Что чувствует Синдзи к ней и Акире. И эти подробности, предпочтения, запахи, действия, символы — больше не были постыдными или вызывающими смущение. И я-мы знали, что никто так не поймет нас, как мы сами.

Благодарность. Теплое чувство затопило всю вселенную. Наверное, это и есть настоящая любовь, подумали я-мы, когда ты растворяешься в другом человеке до конца.

Время словно остановилось для нас, мы замерли в этом времени, изучая сами себя, свои сокровенные мысли и тайны, планы и мечты, так, словно сидишь со старым другом, пересматривая семейный фотоальбом и вспоминая какие мы были наивные и счастливые в детстве. Это так, словно мы прикоснулись обнаженными сознаниями друг к другу и так — замерли, прижавшись. Восхищаясь красотой и силой души. Нашей души.

Что-то снаружи требовало нашего внимания, колотясь в закрытые двери, но мы были заняты, словно два любовника, наконец ставшие единым целым и не имеющие достаточно сил,