Они будут жить с нами - Амелия Борн

class="p1">Она вскочила с постели, принялась лихорадочно натягивать на себя одежду. Коля, застывший в той же позе, в которой и стоял секунду назад, обозревал эту картину с немым удивлением на лице.

— Я привела своего больного ребенка в свой же дом! — не выдержав, рявкнула я, наблюдая за метаниями Киры. — И убери своих девок из нашей с Никитой комнаты!

Прежде, чем эта предводительница табора побежала бы в детскую, я развернулась и прошествовала к сыну. Он забылся лихорадочным горячечным сном. При виде маленького измученного болезнью малыша, которому сейчас нужен был покой, сердце мучительно сжалось.

— Вика, Машуня! Быстрее отсюда! — закудахтала Кира, примчавшись следом.

Девочки, уже вновь расположившиеся на полу, поднялись и вышли, и мне только оставалось надеяться, что они не обнаружат отца неглиже, когда войдут в спальню. Хотя, по сути, мне до этого не должно было быть никакого дела.

Опустившись на пол возле постели Никитки, я взяла его разгоряченную ручку в свои пальцы. Это всего лишь ротавирус, — говорила себе. — С таким ты уже имела дело, не нужно настолько переживать.

Но все было тщетно — тревога уже подняла свою голову и теперь властвовала в моей душе.

— Насть, послушай… — послышался позади меня голос мужа, на что я лишь зашипела:

— Тише! И уйди, я прошу тебя! Мне плевать, что там я не так поняла — просто нет до этого никакого дела. Все, чем ты можешь сейчас помочь — вызвать врача. Если у участкового запись закончилась — тогда скорую.

Я содрогнулась от того, как прозвучали эти слова. Попасть накануне Нового года в больницу — то еще удовольствие. Хотя, какая мне теперь разница? Праздник уже представлялся мне чем-то вроде жестокой насмешки.

— Если понадобится, я с того света врача достану! — горячо заявил Николай. — А потом мы поговорим, хорошо?

Отвечать что-либо мужу я не стала. Просто промолчала, что он истолковал, как одобрение, и вышел, как я надеялась, чтобы выполнить свое обещание.

Татьяна Петровна прибыла через час. Она как раз только отправилась на вызовы, когда ей позвонил Николай. Тщательно осмотрев Никитку, который после короткого сна был немного пободрее, она оставила свои назначения и уехала.

Я прислушивалась к тому, как говорит с Колей врач, знавший нашу семью уже три года. Как оживленно они беседуют о предстоящих праздниках, и этот разговор казался мне словно принадлежащим параллельной реальности.

— Насть, я лекарств куплю, которых не хватает, — окликнул меня Николай, после чего они с врачом покинули квартиру.

Я продолжала сидеть возле Никитки, рядом стояло ведро, на случай, если вдруг ему снова станет плохо. Все, что могла сейчас — молиться, чтобы сыну стало лучше как можно быстрее. Куда я уйду, когда он выздоровеет? Неважно. Важно просто покинуть эти стены и больше никогда в них не возвращаться.

Как и когда захлопнулась дверь в детскую, я не поняла. Заметила это только когда встала и направилась в сторону уборной. Дернула ручку — заперто. Какого… черта происходило?

— Чтобы ты не перезаражала моих девочек, будешь сидеть в лазарете! — донесся до меня голос Киры, которая, видимо, не придумала ничего лучше, чем попросту изолировать меня и сына. — Так делают все нормальные люди в семьях, где кто-то болеет. До ванной передвигаться будете быстро и ненадолго. Готовить буду я.

Она помолчала, пока я стояла, не в силах подобрать слов, и закончила свою тираду:

— Так и быть, сварю твоему Никите бульона. Он ведь и Колин сын тоже.

Глава 18

Судя по удаляющимся шагам, Кира ушла. Но даже если бы осталась, кроме матерных слов о том, что она может катиться со своей готовкой куда подальше, она бы от меня ничего не услышала.

Я прикрыла глаза и досчитала до пяти. Телефон, как назло, остался в сумке. Значит, у меня только один выход — ждать, когда вернется Николай. А потом хитрить, изворачиваться, делать так, чтобы он встал на мою сторону, а не на сторону этой сумасшедшей.

Был, конечно, еще вариант кричать в окно, что у нас, скажем, пожар, но я бы до смерти перепугала тем самым больного задремавшего Никитку.

Муж пришел минут через десять. Я услышала, как открывается входная дверь, как он о чем-то с кем-то говорит, видимо, по телефону. Так и стояла у запертого выхода и ждала…

— Коленька, Настя пока посидит в детской с сыночком, — проговорила Кира так тихо, что я могла разобрать слова с трудом. — Чтобы девочек наших не заразить. Я им уже бульон поставила вариться. Так что пока пусть в лазарете побудут.

Я забарабанила в дверь, чтобы привлечь внимание мужа.

— Она лжет! Коля, она нас здесь заперла! Открой! — крикнула, все больше погружаясь в шок от того, как сюрреалистично звучат эти слова.

Но все ведь произошло вполне закономерно. Абсурдная ситуация с самого начала не предполагала под собой никакого иного развития событий.

Мне ответом сначала было молчание, а затем ключ в двери повернулся, и она открылась. На пороге стоял Николай, а позади него маячила Кира, на лице которой было мерзкое выражение. Проснувшийся Никита захныкал жалобно, и я, нервно облизав губы, заговорила, надеясь, что муж не пойдет на поводу у своей первой жены и не примет решение поддержать ее в том, чтобы мы с сыном стали узниками в собственном доме:

— Я думаю, что мы пересидим пока у Дарины, раз уж все тут так боятся вирусов. Если для тебя, Коля, нормально, что твою семью сажают под замок, то для меня это неприемлемо.

Он смотрел на меня, а я только и могла, что ждать. Голова кружилась, я молилась про себя, чтобы господь дал мне сил выстоять и остаться на ногах.

— Ты действительно заперла моих жену и сына? — процедил, наконец, Николай, медленно повернувшись к Кире.

Та мгновенно стушевалась, опустила глаза в пол — ну точно невинная дева, которой сказали что-то непотребное.

— Я хотела как лучше! Я очень волнуюсь за Машеньку и Вику. Представь, Новый год… а они болеют.

Николай смотрел на нее и молчал, и мне казалось, что он пребывает в каком-то неописуемом восторге от того, что все складывается именно так. Что он сейчас решает — казнить или миловать. И выбирает, кто именно взойдет на эшафот.

— В моем доме решаю такие вопросы я и никто другой! Это понятно? — рявкнул он громовым голосом.

Никитка расплакался, видимо, испугавшись. Мне хотелось броситься к сыну и его успокоить, но я понимала — сейчас я просто обязана остаться на месте и выстоять до конца.