Суженый. Княгиня Имеретии - Арина Теплова

можешь полюбить ее? – удивленно спросил Леван. – Но она же красавица. И нрав у нее довольно покладистый. Да, она иногда высказывает свое мнение. Но, в отличие от твоей матери, ее можно переубедить. Вы венчаны, и она твоя жена перед всеми.

– И это меня угнетает, отец.

– Прекрати! Ты что, хочешь вызвать мой гнев, Серго? Даже не вздумай. Мне нужен внук, и как можно скорее!

– Я постараюсь, отец, – тут же сник Серго, услышав гневный окрик отца.

– Уж постарайся! Я настаиваю, чтобы ты несколько часов в день непременно проводил в обществе Елены Дмитриевны. Неужели ты хочешь, чтобы у нее появился тайный воздыхатель и сплетни поползли по всей округе?

– Хорошо, отец, я постараюсь больше времени проводить с Еленой.

– Да. Ты должен непременно ночевать в ее спальне.

– Ну уж нет! Этого я не могу вам пообещать, отец! – возмутился молодой князь.

– Серго, я же знаю, что брачную ночь ты провел с ней. Отчего же сейчас…

– Это так. Но больше я не смогу, – начал вяло Серго.

– Она тебя не привлекает как женщина? Она холодна в постели?

– Я не хочу отвечать на этот вопрос, отец.

– Не отвечай. Но ты должен проводить ночи с женой и подарить мне наследника! И прошу тебя, будь ласковее с Еленой. Твой долг быть рядом с нею.

– Я постараюсь, отец.

С самого утра пребывая в трепетном ожидании встречи, Софья около трех часов забрела на северную сторону дворца. Закрытый внутренний двор в этом крыле обычно служил для большого собрания дворян. Услышав еще издалека мужские громкие голоса и шум, девушка невольно подошла ближе, предчувствуя, что именно здесь сможет увидеть Амира.

Софья невольно приблизилась к открытой веранде и еще из-за угла заслышала грозный баритон Георгия-Амира Асатиани:

– Я собрал вас для того, чтобы общий совет азнаури решил, что делать со сванами. Три дня назад отряды их джигитов во главе с Тимуром Дешкелиане варварски напали на дальний аул Килиши, что у южной границы Имеретии, и вырезали половину населения, много женщин и детей увезли в горы. Глава того края Ясе Абуладзе позавчера был у меня и просил защиты от сванов. Именно за этим я собрал вас.

В этом дворике редко собирались советы. Только когда прибывших дворян, вассалов князя Асатиани, было так много, что они не могли поместиться в небольшом кабинете Георгия. Софья, невольно замерев за одной из колонн, отметила, что двор полон народа. Около сотни мужчин в различного цвета черкесках стояли или сидели на длинных лавках, внимательно слушая то одного, то другого выступающего, обсуждая его предложение.

– В последнее время сваны совсем потеряли боязнь, и я думаю, что их надо проучить как следует, – произнес один из азнаури.

– Согласен с князем Цулукидзе, необходимо загнать наглецов обратно в горы. Думаю, послезавтра надо объявить общий сбор, – сказал Амир.

– Да, это верное решение, паша Амир.

– Мы согласны выступить единым войском. Наш род поддерживает твое решение, Асатиани, – громко заявил один из старых джигитов.

– Хочу знать – все ли согласны? – спросил Амир.

И со всех сторон послышались возбужденные поддерживающие возгласы.

Софья отметила, что здесь находились самые именитые дворяне края, азнаури, и простые главы родов и селений, которые подчинялись власти Асатиани и владели землями на его угодьях этой части Имеретии. А также присутствовали по одному главному управляющему от каждого владения.

Софья осталась стоять незамеченной, невольно слушая разговор мужчин. Обсуждая в деталях, что делать, азнаури и джигиты советовались с Амиром и отвечали ему с невероятным почтением и уважением. Амир говорил кратко и по делу. Все изъяснялись по-грузински, но Софья прекрасно понимала их. Она уже в совершенстве владела грузинским языком и не только понимала все, но и прекрасно говорила, хотя и с сильным акцентом.

Через четверть часа азнаури одобрили решение Амира. Было намечено уже завтра отправиться к подножью гор и сделать вылазку в небольшой городок, находящийся во владении сванов, где, по данным имеретинцев, проживали наиболее родовитые и знатные дворяне Сванетии. Асатиани вознамерился взять в плен дюжину самых именитых дворян и привезти их в Имеретию, заключив в темницы. Плененные должны были служить залогом дальнейшего мира и спокойствия.

Азнаури решили потом послать гонца к Давиду Дешкелиане для переговоров и выдвижения ультиматума. Было оговорено, что плененным дворянам-сванам будет предоставлено приличное сытое содержание в неволе, но только в обмен на спокойствие земель Имеретии. При любом внезапном нападении на земли имеретинцев эти заложники будут немедленно казнены.

С замиранием сердца Софья слушала жутковатые обсуждения, но в глубине души осознавала, что в этих диких краях, видимо, нельзя существовать иначе. Она не спускала влюбленного взора с Георгия и чувствовала внутренний трепет от того, что именно этот мужчина, смелый и решительный, добивался ее расположения. Увлеченная, она не заметила, как невольно чуть вышла вперед из-за колонны, за которой стояла. В следующий миг она отметила, что Амир смотрит в ее сторону, и его громкий властный голос отчетливо произнес на русском:

– Госпожа, вы что-то хотели?

Софья вздрогнула, смутившись, ибо многочисленные взоры мужчин устремились в ее сторону. Она сглотнула и тихо, но звонко произнесла:

– Мне надобно поговорить с вами, Георгий Петрович.

– Позже я буду свободен. А сейчас покиньте это место. Наш разговор не для женщин.

Асатиани сказал это так властно, грозно и неумолимо, что Софья опешила. Чувствуя себя неуютно под недовольными сверлящими взорами азнаури, джигитов и Амира, она невольно поспешила прочь. Уже удаляясь, она услышала грозный голос Амира на грузинском:

– Что ж, решение принято единогласно. Сегодня Даур и Вахтанг доложили мне, что уже подняли под ружье около двух сотен наших джигитов, которые готовы выступить хоть завтра. Теперь надо решить, какой дом сколько людей может выставить…

Софья стремительно поспешила на главную аллею. Невольная обида на то, что Амир как будто прогнал ее, появилась в сердце. Она так жаждала увидеть его. Однако Асатиани, видимо, совсем не желал того же. Почти два дня они не виделись, и, похоже, это его вполне устраивало. Да, девушка понимала, что он был занят, но он мог ответить ей иначе, более дружелюбно и ласково. Но нет, Асатиани так гаркнул на нее, словно отчитывал за проступок, и его взор, недовольный и какой-то угрожающий, тоже не понравился ей. Едва не плача, она решила, что раз он не хочет видеть