Браватта - Виталий Сергеевич Останин
Шрифт:
Интервал:
— Ну, не поручусь, но похоже.
— Еще что?
— Да ничего! Чисто все, выскребли, как для бальзамирования! Я в Карфенаке такое видел пару лет назад — трупы, чтоб хранились дольше, от внутренних органов освобождают, маслами и смолами потом…
— Хватит! Я понял. — представившего процесс бальзамирования Роберто слегка замутило. Ипий усмехнулся снисходительно: вот уж когда развитое воображение — не помощь, а проклятье!
— Похоже, конечно, но не то. — студент словно не слышал и продолжал рассуждать. — Там и грудину рассекают, легкие и сердце тоже достают, а тут они на месте.
— Я уже понял! По женщине — можешь сказать, чем вырезали?
— Я бы сказал — вырывали, синьор инквизитор. Рукам. Ну или лапами. Вон на внутренних стенках следы остались. Я по борозде пошел как раз на коготь и наткнулся! — прозектор на секунду замолчал, затем сопоставил одно с другим и испуганно выдохнул: — Так, выходит, правда все, что люди на улицах говорят?
— Ты про что, Леллио? — Роберто, при всей своей не грозной внешности, сумел как-то так посмотреть на студиозуса, что тот смутился.
— Ну… что Лунный волк…
— Ты же образованный человек, Леллио Тертсо! — с таким искренним возмущением проговорил Карелла, что медикус натурально покраснел. — Я понимаю — темный люд всякую чушь несет, но ты ведь учишься медицине!
— Так ведь… следы…
— А тебе не пришло в голову, что у убийцы есть ручной зверь, который эти следы и оставил?
Ипий удивленно взглянул на напарника. Ручной зверь? Он это серьезно? Но ведь это вполне возможно…
— И правда! — студиозус сразу же просветлел лицом, а разум его встал на твердую почву рационального мышления. — Но зверина — огромная!
— Циркачи и бродячие артисты, бывает, медведей дрессируют… — подал голос Ипий, которого слова напарника натолкнули на одну мысль.
Теперь уже удивление появилось на лицах Роберто и Леллио. Причем у инквизитора оно почти сразу же сменилось пониманием.
— И фургоны у них крытые! — моментально подхватил он мысль старшего товарища.
— А фургон тут при чем? — опешил прозектор, потеряв смысл разговора.
Инквизиторы в унисон шикнули на него и начали быстро перебрасываться бессмысленными для него фразами:
— Циркачей только на въезде и выезде в город проверяют…
— И по городу они катаются совершенно свободно…
— В тех фургонах можно кого угодно спрятать…
— И ночуют на пустырях…
— Целый лагерь разбивают…
— У стражи узнать, сколько трупп в город въезжало…
— Они там все на голову скорбные…
— Коготь надо, чтобы охотники посмотрели…
— Я отнесу нашему супремо, он может знать, мужик опытный…
— Если я не нужен, можно мне еще с телом поработать?
Инквизиторы опять синхронно повернулись к прозектору. Посмотрели на него сперва с недоумением, а потом — с подозрением.
— Зачем? — спросил его Ипий, не вполне вынырнувший из обдумывания новой версии.
— Ну как! Сердце гляну, легкие. Мне для работы…
Роберто махнул рукой.
— Работай! Только мне полный отчет об осмотре и вскрытии напиши и делай что хочешь! Только смотри мне, потом все собери обратно!
— Обижаете, синьор инквизитор!
Но его уже не слушали. Следователи увидели зацепку и стали походить на рвущихся с цепи охотничьих псов. Гончих.
— Я к барону да Бронзино, узнаю у него про циркачей! — Роберто сказал это уже на выходе из ледника.
— Я к начальству с когтем! — даже не думая возмущаться такому самовольству, ответил Ипий. — Потом еще заскочу в гости к парочке стражников.
Тут старшего инквизитора посетила еще одна мысль.
— Через два часа встречаемся на Ольховой улице.
Роберто прикрыл глаза и кивнул.
— Да, понял где это. Зачем?
— Там есть трактирчик такой, на вывеске коняга намалевана. Обсудим все. Заодно и с человеком одним посоветуемся. Возможно, он сможет нам помочь, мужик головастый.
К несчастью, старика-супремо Ипию в кабинете застать не удалось. Секретарь лишь сообщил, что кавалер Торре почувствовал себя дурно и отправился домой отдыхать. Подчеркнув, что беспокоить его можно было только в случае самой крайней необходимости. Например, если вызовет маркиз Фрейланг или великая герцогиня.
Необходимость опознания звериного когтя явно не относилась в понимании супремо к делам важным и неотложным. Поэтому инквизитор, в коротком внутреннем диалоге с собой, согласился, что старшие ночной стражи уже достаточно выспались. И отправился опрашивать их. Ну в самом деле, если уж решать кого будить днем: их или кавалера Торре, выбор был явно не в пользу простых стражников!
Голубая папка
13 ноября 783 года от п.п.
Письмо доставлено торговым судном “Велоче” из Торуга. Награда капитану корабля в размере двадцати золотых выплачена.
«Ваша милость, граф да Вэнни начал браватту. Вывесил на своем замке флаги с двумя сломанными копьями. Его дружина блокировала тракт на Торуг, а егеря и сокольничие бьют голубей, отправляемых из города. Поэтому письмо удалось отправить только с оказией, капитан торгового судна “Велоче” Рафаэль Понди согласился доставить его в Сольфик Хун, хотя и планировал идти к Закатным островам. Магистрату неизвестна причина, по которой граф да Вэнни решил пойти на мятеж против трона. Однако сам граф поставил городские власти в известность о своем поступке и настоятельно рекомендовал воздержаться от отправки в ближайшее время торговых караванов через перевал, который находится под контролем его замка. Гонца, которого магистрат отправил в столицу с извещением о данном беззаконии, граф приказал повесить!»
Глава 3
В которой довольно много говорится о том, как именно строился город, но при этом остается время и для встреч с иноземцами, ранее в этих краях не виданных. Здесь же, наконец, происходит долго откладываемая беседа и подтверждается поговорка об “одежке”.
Мерино вышел на улицу. Встал в двух шагах от входа, укоренившись ногами в землю, глубоко вдохнул морозный воздух и отпустил мысли гулять.
На глухом их Ольховом переулке неспешно текла привычная ему жизнь. Соседи чистили снег возле своих домов. Некоторые, завидев трактирщика, выпрямлялись и приветствовали его. Подкрадывался к голубю серо-черный котяра. Его шерсть свалялась в неопрятные колтуны, а сам он выглядел так, будто глупая птица, клюющая сейчас замерзшую горбушку хлеба, была его последней надеждой. Сверкали копейными наконечниками сосульки, свисающие с крыш. С конца проулка, из дома Джованни Пекаря, пахло свежеиспеченными булками с
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!