Один день Александра Исаевича - Armor Kiev

взгляд и без слов достал и протянул ему ребристую Ф-1.

Марьян взвесил гранату в руке, повертел, отогнул усики, подготовив к выдергиванию предохранительной чеки, после чего беглым взглядом пробежался по обмундированию Данилы, а потом стоявшего за деревом бойца, после чего его взор прикипел к одной точке. Данила проследил за его взглядом и понял, что парень уставился на висящий на ремне бойца штык-нож образца 1940 года к самозарядной винтовке. Марьян протянул руку:

— Дай!

Боец перевел недоуменный взгляд на лейтенанта. Данила снова внимательно посмотрел на подростка.

— Ты уверен? — спросил он.

— Так! Та не заважайте.

— Дай ему. — Боец, пожав плечом, выдернул штык-нож из ножен и протянул рукоятью вперед.

Марьян подходил к указанному месту спокойно, так по крайней мере выглядело. Нагнулся, постучал условленным стуком. Через полминуты приоткрылся замаскированный люк, в котором показалась физиономия. Стоявший перед люком на коленях парень что есть силы, с размаху саданул в лицо гранатой, которую держал в правой руке. Лицо исчезло, Марьян дернул за кольцо и бросил гранату вдогон. Послышались приглушенные крики и через несколько секунд негромкий взрыв. Подобрав лежащий на земле штык-нож, парень моментально нырнул в люк.

Одному бандиту повезло — его осколками убило сразу. Остальные были не жильцы, но умирали долго — Данька специально обратил внимание: парень не испытывал ни малейшего удовольствия от сделанного, не наслаждался своей силой и крутостью, ему было противно, но он решил, что так правильно, необходимо, это по заслугам — возмездие свершилось.

Второй схрон брали уже специалисты, как положено. Вышли на него через осведомителя в селе, на которого Марьян указал без колебаний.

В селе, где он будет постоянно видеть тот самый дом, Марьян оставаться не захотел. У Данилы нежданно появился воспитанник…

Глава 4. Сентябрь 1947 года, Москва, пл. Дзержинского

Москва, пл. Дзержинского, 1940-50-е гг.

Сидя в московском кабинете «крёстного», подполковника госбезопасности, который привлёк его на службу в органы, Данила рассказывал о произошедшем за три года так, как будто держал отчет — спокойно, рассудительно и беспристрастно. Но опытный собеседник подмечал насколько трудно молодому человеку держать лицо, как иногда мимолетно вспыхивают в глазах искры, пробегают боль, грусть, сожаление.

— Да, брат, чтобы от такого дерьма мир отчистить, золотари нужны из нержавеющей стали. Но нет таких, приходится таким как мы — из плоти и крови, — резюмировал подполковник рассказ молодого коллеги.

После подполковник объяснил Даньке круг обязанностей и задач на новом месте.

— Ну, а для начала устроим тебе маленькую стажировку. Небольшое внедрение для получения оперативной информации, — закончил подполковник вводную часть.

— И в чем же моя стажировка будет заключаться конкретнее?

— В одной подшефной организации, неподалёку, есть у нас сексот, секретный сотрудник то бишь. Или, простыми словами, осведомитель — стукач из числа осужденных. Так вот, сексот этот вызывает определенные подозрения в чрезмерном сочинительстве. Уже неоднократно замечено, что в своих докладах он нередко приписывает источникам то, что они не могли говорить.

— Не могли или не говорили?

— А вот это и требуется установить. Есть подозрения, что у стукачка этого фантазия буйная. Он такие романы от лица собеседников пишет, что чуть ли не каждый на высшую меру напрашивается. Ну, один раз, ну два, но не все и каждый! А ценность осведомителя в чем должна заключаться? А она должна заключаться в достоверности и беспристрастности. Добытая информация не должна быть искажена его субъективными оценками и пристрастиями, а слова передаваться не как он их понял, а как услышал. И только после того, как беспристрастно сообщил исключительно факты, обязательно надо узнать и его субъективную оценку — отдельно. Казалось ли ему, что собеседник уверен в своих словах или прослеживается фальшь, какое было выражение лица, испытывал ли к собеседнику приязнь или антипатию и почему. Это субъективно, но тоже важно. Твой объект — Солженицын Александр Исаевич. Бывший офицер, можно сказать воевал.

— Можно сказать?

— Ну, как бы на фронте был и награды получал, но и не на передовой. В артиллерийской разведке пристроился.

— Так эти ж, разве, не на самом передке?

— Разведка разная бывает. Этот в роте, как она там правильно называется? Слухачи, ну, которые по звуку контрбатарейную борьбу обеспечивают. Они во вторых эшелонах ошиваются. Больше тебе знать про объект не требуется.

— Это почему же, если я его разрабатывать буду?

— Потому что твоя задача будет заключаться в том, чтобы отыграть подследственного. В таком качестве посидишь у нас день-два в КПЗ вместе с объектом в одной камере. О чем-то, естественно, будете разговоры разговаривать. Я знаю, что память у тебя отличная, ты должен будешь все эти разговоры дословно записать…

— А… эээ…

— Что? Боишься уподобиться стукачу? Во-первых, твоя задача не стучать, а дословно запротоколировать всю беседу. Включая твои реплики, причем, их — в особенности! Поэтому с самого начала запоминай, от и до. Во-вторых, это оперативная разработка — мы должны выяснить надежность нашего осведомителя. Для него ты тоже будешь объектом разработки, но на тебя он будет именно стучать, то есть не беседу дословно докладывать, а то, что он посчитает нужным и важным. А мы потом сопоставим. Именно поэтому от тебя требуется запоминать буквально каждое слово!

Что ты должен сделать в ближайшие два дня? Разработать легенду. Почему тебе не предлагается уже разработанная легенда? А это и есть первая часть твоей стажировки: ты самостоятельно разрабатываешь свою легенду, где учился, чем занимался, за что и почему к нам загремел, а не в милицию. И так далее, и тому подобное. Глубина проработки такая, чтобы никто не заподозрил, что ты подставной. Вторая часть стажировки — отработка легенды в полевых условиях. Вопросы?

— А можно сразу вариант предложить?

— Вот так, прям сходу? Ну, попробуй.

— А что, если моя легенда — я сам?

— Расшифруй.

— Я, это я. Совершил должностное преступление, арестован и под следствием. Тогда ничего выдумывать не нужно, и я ни на каких мелочах не проколюсь. Играть лейтенанта госбезопасности мне не надо, я и так он!

— Гм… допустим. И какое преступление ты совершить успел, если в Москву только сегодня явился?

— А вот в дороге оно и случилось! Ну, например, если уж все достоверно, я же не один ехал, а с подопечным, который успел в бандеровцах побывать. Давайте представим, что это настоящий матерый бандит, которого я доставлял сюда, а он по дороге сбежал.

— Так, интересно. И, когда его вез, в каком качестве этого делал?

— Начальника караула. Я и четыре бойца охраны.

— Но ты-то офицер