Пилюля - Артур Жейнов

– Говоришь загадками.

– Ты хочешь уйти, я знаю, – продолжал мудрый. – Послезавтра отпущу. Хочешь – оставайся. Живи год, потом уходи. Я многому научу. Ты будешь читать судьбы. Уйдешь сейчас, много не проживешь. Человек не победит льва. Он испугается, закроет глаза, и лев перережет ему когтями горло. Скоро, совсем скоро: через двенадцать дней. Дальше не вижу. Эта ветка совсем короткая.

– Двенадцать дней, – повторил Саня. – У вас тут и львы водятся?

– Я видел тигров. Львов не видел.

Саня усмехнулся.

– Чего тогда бояться? Уйду послезавтра. Колодец тебе вырою и уйду.

Кровать заскрипела, мудрый поднялся и вышел на улицу. Через минуту вернулся с хворостом, несколько веток положил на угли, подул, полетели искры.

– Посмотри, какой плохой огонь, – сказал он. – Не угли – язвы. Разве не видишь смерть? Это лев. Он прыгнул… Ты закрыл глаза… Вот его пасть, вот зубы… Вот опять… Ты еще дышишь, а он ест твою печень. Посмотри!.. Посмотри…

Саня уперся руками в доски, на которых лежал, и приподнялся.

– Просто огонь. Представить можно все что угодно. Будем верить в хорошее, и оно случится.

Мудрый залил костер из чайника, поднял и перевернул лист железа, затухающие угольки рассыпались по полу.

– Завтра новый разожгу, – как бы разговаривая с самим собой, произнес он. – Значит, уйдешь?

– Да.

– Кого ты собираешься искать? – спросил Хуши гневно. – Кто тебя ждет, блоха? Ты один навсегда. Ты на скале, а вокруг бездна. Все, что ты видишь и слышишь, люди, их истории, жалобы, мечты – просто песок, сыплющийся сквозь пальцы. Ничего нет, но есть все! Все – это вечность. В понимании ее – суть.

О главном думай, на тлю не отвлекайся. Похотливая, жадная, трусливая тля за тысячи лет не стала и не станет лучше. Тля омерзительна, она оправдывает свои пороки, она сбивается в кучи и делает из пороков законы. Если две тли захотят обворовать третью, то воровство станет законом. Захотят убивать – будут убивать… – Мудрый поднял вверх палец. – По закону! Тля под небом, но делает вид, что небо над ней. Тля дает, только чтобы брать. Делает только для себя и дарит – для себя! Для себя, – повторил он. – К кому ты хочешь идти? Хочешь потратить жизнь на эту серость?! Тля не стоит седого волоса с моей головы. Твое место здесь. Постигай мудрость. Стой над ними! Не спрашивай выхода у заблудших – они не подскажут.

– Нет, – покачал головой Саня. – Не останусь я с тобой. Тебе нечему меня учить. Мудрый, ты ослеп и не заметил. Как не можешь ты отличить человека от тли? Я верю в хорошее и светлое в людях. Я буду искать и находить в них это. Я верю в бескорыстие, в любовь, в дружбу…

– Что ты знаешь об этом, мальчишка? – возмутился старик. – Ты ничего не знаешь, не помнишь, чтобы верить!

– Я чувствую.

– Чувствует! Что ты видел?! Может, тебя сажали в клетку за то, что ты беден. Может, ты плакал, держа на руках умирающую от голода жену, а люди плевали тебе в лицо за то, что ты украл для нее миску рису. Украл, но не донес! Десять лет я жил в Камбодже. Кхмеры искали меня. Я нес на руках внука и стучался в дома. Я просил спрятать хотя бы его! Никто не открыл! Никто! Что светлое ты хочешь найти в людях, блоха?! Бескорыстие – туман, но он исчезает, и ты видишь выгоду, она огромна. Друг будет с тобой пока ты в силе, упадешь – не поможет, заставят – предаст. Любовь?! – Страшнее ада нет! Не ищи ее. Это всегда больно. Живи один, слушай меня, стой над другими, сохранишь силы, нервы, познаешь истину…

– Нет, – перебил его Саня, – я не останусь с тобой. Я не хочу сохранять силы, жить для себя. Зачем? Это твой любимый вопрос, старик. Люди так верят в тебя, почему же ты не веришь в них? Разве смысл в том, чтобы прожить долго и радоваться тому, что знаешь то, что другим не дано? Я совсем другого хочу. Я помочь им хочу. Хочу быть полезным людям. Если бы я мог, я бы обязательно дал твоей жене рису. И я открыл бы тебе дверь. Я никогда не бросил бы и не предал тебя, старик. Плохо, что меня там не было, но для кого-то я буду там, где надо быть. Наверное, смысл не в том, куда придешь, а в том, как идешь. Будешь жить честно, будешь щедрым, много не накопишь и ладно. Зато тебе не будет стыдно ни за один свой шаг. Люди будут благодарны. Друг не предаст. Мудрый, надо верить. И любовь будет. Настоящая, на всю жизнь. Надо много работать, помогать слабым, отдавать людям всего себя без остатка, ничего не жалея.

На несколько секунд зависла пауза, а затем Хуши тихо произнес:

– Да-а… Для них хочешь… Они возьмут, они не подавятся. Ох и переломают они тебе хребет! Ох и потопчутся по твоим позвонкам! Жернова жизни сотрут твои кости вместе с верой и глупостями, которые ты тут наговорил. Ох и пожалеешь…

– Может, и сотрут, – согласился Саня. – Значит, такая судьба. Но это достойная судьба. И я не пожалею. Жить, стыдясь, что смалодушничал, испугался – страшнее.

Опять помолчали. Хуши больше не пытался переубедить молодого человека. «Мои шишки ему не нужны, – рассуждал он. – Свои набить хочет. Старый спор старости с молодостью бесполезный…»

– Значит, уйдешь… Плохо, плохо, – произнес Хуши печально. В его голосе чувствовалась искренняя тревога, отчего на душе у парня становилось тягостно.

«Как-то на него не похоже, – заметил Саня. – Непривычная интонация. Лучше бы ворчал и обзывался, как раньше. Ему это больше идет».

– Она будет плакать, – продолжил мудрый. – Выплачет целую реку слез. Пойдешь вверх по течению этой реки, найдешь ее.

– Опять загадки? Кого «ее»?

– И еще, – не слушая молодого человека, сказал старик, – тебе это не пригодится, но я скажу. Не закрывай глаза… Знаю, не сможешь, но хотя бы попробуй.

Саня провел в доме Хуши еще один день, а потом ушел. Он направился в город.

«Старик говорил, что я пришел из города, – рассуждал он. – Следовательно, там кто-то должен меня знать. Если никто меня не вспомнит, пойду дальше. Может, придется идти всю жизнь. Ну что ж, такая, значит, она, моя ветка».

Он шел полдня. Впереди показались высокие дома, слева за деревьями журчала вода. Саня свернул с дороги и отправился на шум реки.

«Река слез, – думал Саня, вышагивая по песочному берегу. – Быстрая, глубокая, такую одному не наплакать. А где та, которая нужна мне? Как ее найти?»

На противоположном берегу плескались дети, громко что-то выкрикивали. Саня позавидовал их радости, ему тоже захотелось искупаться. Потрогал ногой воду и, решив, что она холодная, передумал.

Зачерпнул рукой воды, попил с ладони. Она была пресной и сладковатой, на зубах заскрипел песок.

Минуя песчаные пляжи, он еще какое-то время двигался вдоль реки. Джинсы закатаны до колен, связанные между собой кроссовки болтались на плече, теплый песок струился меж пальцев.

«А вдруг так и выглядит счастье? Может, мудрый прав: не надо никого искать? Надо не замечать людей… Может, в незнании сила?»