Плата за жизнь - Николай Леонов

– Согласен. Я посылаю двоих, так как практика показывает, офицер центра, прибыв в область, одинок. Людей знает плохо, коррупция разрастается, ему и посоветоваться не с кем. Двое уже сила. Меньшов и Сулькин поработают в Красноярске, затем перелетят во Владивосток.

– Тогда молчу, – сказал Усов. – Хотя о ребятах, их семьях забывать негоже.

– Теперь я молчу, – ответил Орлов. – Хотя нам всем не следует забывать, мы работаем в МВД России. Она велика, никто в этом не виноват.

– Хорошо. – Усов встал. – Желаю здравствовать, господа сыщики. – Поклонился и вышел.

– Ну, что скажешь? – спросил Орлов.

– Я позвонил Харитонову, он попросил о встрече. В разговоре мне касаться темы иуды?

– Мимоходом, без нажима, поинтересуйтесь, и только, – сказал Орлов. – Он ценный агент, может многое, за выдачу иуды мы вынуждены будем заплатить, снять строгий ошейник. А без удавки на шее Харитонов тут же уйдет, словно сорвавшаяся с тройника щука.

– Обязательно, – согласился Гуров.

* * *

К приходу Харитонова квартира была уже прибрана, чайник вскипел; Гуров просмотрел газеты, курил, пил кофе.

Агент вошел в гостиную, равнодушно огляделся, сел в кресло. Чувствовалось, что Харитонов находится в спокойном, уверенном состоянии.

– Вижу, объяснение с шефом прошло успешно, – сказал Гуров.

– Никакого объяснения попросту не было, – ответил Харитонов, принимая от Гурова чашку с кофе. – Я рассказал о происшедшем. Лялек кивнул, сказал, мол, знаю, ребят замели за пушки. У вас, господин полковник, течет из всех дыр.

– Течет, – согласился Гуров. – Но в конкретном случае ваших людей умышленно содержали в отделении вместе с временно задержанными. Так что информация уехала поутру, когда мелких хулиганов выпустили.

– Вы обо мне заботитесь?

– Профессия. Перейдем к делу. У вас нет новостей по поводу завербованного мента?

– К сожалению. Но у меня имеется очень интересная информация о готовящейся сходке.

– Я весь внимание. Говорите.

Словно великий актер, Харитонов выдержал паузу, наконец заговорил:

– Сходка назначена на двадцатое. Съезд в двенадцать дня, место назовут лишь в девять утра.

Гуров молча кивнул. Харитонов был несколько разочарован сдержанной реакцией сыщика.

– Условия следующие. Каждый авторитет присылает своего представителя, иметь подлинные документы запрещено. Никаких водителей или иного сопровождения, сам за рулем, и точка. Предупредили, телефонной связи не будет.

– Все верно, а с телефоном дураки, – обронил Гуров. – При сегодняшнем техническом уровне каждый будет иметь связь. По телефону вряд ли сказали бы важное, однако какую-то информацию можно было бы получить. А так каждый будет вести переговоры с шефом по своему каналу. Важная, второстепенная, вся информация минует контроль. Вы, Борис Михайлович, принимали участие в составлении программы?

– Лишь частично.

– Врете. – Гуров допил кофе, поставил чашку. – Запомните на будущее: меня обмануть трудно, а лично вам – невозможно. Составляли программу вы, а по телефону выслушали лишь пожелания и замечания.

– Откуда такая уверенность?

– Профессия. Продолжайте. Вы, естественно, принимаете участие.

– Конечно. Кого еще Ямщиков может послать?

– Информация интересная, не более того. Вернетесь, расскажете, как прошло совещание на высшем уровне. Больше ничего?

– Все, господин полковник.

– Тогда с богом. Желаю удачи!

Когда Харитонов ушел, Гуров еще долго сидел за столом, курил, разглядывал стоявший у стены сервант с посудой.

Вечером министерство пустеет, работает лишь дежурная часть, еще в нескольких кабинетах горят окна.

В кабинете Орлова, кроме самого генерала, верхом на стуле сидел Станислав Крячко, Гуров по привычке расхаживал от стены к окну и обратно.

– Лева, присядь, не мельтеши. – Орлов помахал ладонью перед глазами. – Мешаешь сосредоточиться.

Гуров присел на подоконник, закурил. Молчали. Думал только генерал, Гуров пришел с готовым решением, а Крячко зря никогда не напрягался, знал, начальники обратятся к нему лишь из вежливости. Он в ответ схохмит, получит достойный ответ, затем приказ: когда, где, что именно полковник Крячко должен сделать. Так зачем, спрашивается, напрягаться, думать, когда надо просто подождать?

– Так, ясненько. – Орлов повернулся к Гурову, указал на стул: – Сядь сюда, я тебе не мартышка, чтобы крутиться.

– Слушаюсь, мой генерал. – Гуров пересел.

– Значит, ты хочешь заменить Харитонова и сам взглянуть на собравшихся, выслушать лично.

– Обязательно.

– Ты считаешь, полученная информация заслуживает того, чтобы рисковать твоей жизнью?

– Информация о совещании и внешние приметы собравшихся, конечно, не заслуживают. Крячко не сдержался, сказал:

– После конца съезда, на выезде, мы их всех задержим, проверим, установим личности, сфотографируем на память, фальшивые документы отберем, еще за решеткой продержим, пока прокурор не охрипнет.

– Умница. – Генерал кивнул Крячко, посмотрел на Гурова. – Станислав, я всегда ценил твою сообразительность, знал, ты трезвый мужик, а не авантюрист.

– Спасибо, Петр Николаевич, только не стоит восстанавливать против меня начальство, – сказал Крячко.

– Ты взгляни на него. Он неподвижен и молчалив, словно Будда. Бьюсь об заклад, что он нас и не слушает.

– Слушает, – сказал Гуров. – Просто он ждет, когда вы кончите изрекать истины и спросите: Лева, что у тебя на уме?

– Лева, что ты думаешь? – спросил Орлов.

– Я полагаю, что, используя мое присутствие среди авторитетов, можно установить, в Москве иуда или в командировке. А если в Москве, то при удачном раскладе установить точно, кто из двоих. Орлов и Крячко переглянулись.

– Поясни, – сказал генерал.

– Завтра ты пишешь приказ о командировании Гурова в Омск, Томск, Челябинск. Я уезжаю двадцатого, в двенадцать я приезжаю на съезд. К концу рабочего дня генерал Орлов в присутствии одного из подозреваемых “проговаривается”, что сыщик Гуров находится не в Мухосранске, а на слете авторитетов. По установленному каналу связи Станислав сообщает мне, что “выстрел” сделан. Утром я слежу за реакцией окружающих. Если один из авторитетов узнает, что среди них сыщик, то обязательно проявится. И я данный факт, конечно, засеку, и, пока он будет крутить головой и выяснять, кто есть кто, я сяду в автомобиль и уеду. Если первый день пройдет у меня тихо и спокойно, то генерал в присутствии второго подозреваемого вновь проговорится. Я буду следить за реакцией окружающих. Если до конца съезда ничего не произойдет, значит, иуда в командировке. Суточный интервал с “выстрелами” не очень гарантирует нам точность попадания. Мы не знаем, какая реакция у противника. Но в любом случае результат проведения такой операции оправдывает риск.