Екклесиаст - Александр Холин

По бокам центральной трибуны выстроились герольды, подняли трубы и одновременно затрубили, возвещая о начале турнира. Всадники разъехались на свои позиции, а ристалищный стадион затаил дыхание. Раздался учащённый грохот барабанов, и рыцари ринулись друг на друга, нацелив копья и держа их наперевес. Топот конских копыт, поддерживаемый неимоверным грохотом доспехов, перекрыл барабанный бой, а когда всадники сшиблись, воздух вокруг просто завибрировал, будто при взрыве фугасной бомбы. Только откуда им знать про это? Но звуковая волна, прокатившаяся по толпе зевак, оказалась чуть ли не убойной. Почти никто ничего не слышал и не мог разобраться в свалившейся на ристалище какофонии звуков.

Вскоре поднятая пыль рассеялась, но оба рыцаря сидели в сёдлах, как ни в чём не бывало. Надо же! Много шуму из ничего! Ведь ничего же не случилось! Исход схватки должен был обозначиться, когда кто-нибудь из рыцарей падёт на землю, а в таких тяжёлых доспехах воин без помощи оруженосцев даже подняться бы не смог. Весь вопрос состоял в том, сможет ли кто-нибудь выбить противника из седла?

– Не может быть! – воскликнул Нострадамус и схватил меня за руку. – Пойдем! Пойдём туда! Мы должны быть там!

– Мы ничего и никому не должны! – проворчал я, но всё-таки устремился вслед за новым знакомым к месту схватки.

Я не представлял, зачем мы нужны меж двух воинов, собравшихся настучать друг другу по мордасам, но противиться не стал, ведь Мишель Нострадамус был уже не просто медиком и алхимиком, а магистром, Предсказателем, Проповедником, Прорицателем! Екклесиастом! Признаться, он и сам сейчас сомневался в своих силах, это было заметно невооружённым глазом.

Пока мы пробирались поближе к центральной трибуне, всадники успели разъехаться на исходные позиции, взять по новому тупому копью и с барабанной дробью вновь свирепо лязгая железными пятками кинулись друг на друга. И снова сшиблись. А поскольку мы были уже совсем рядом, я подумал, что барабанные перепонки больше не выдержат грохота. Во всяком случае – мои.

Рыцари опять остались в сёдлах. Мишель Нострадамус схватил себя за голову и упал на колени. Прекрасный берет с бриллиантовой пряжкой, пристёгивающей перо, отлетел на несколько шагов и тоже свалился в пыль.

– Не может быть! Не может быть! – как заведённый бормотал Проповедник. – Я не мог ошибиться!

Видимо в этот самый момент у него погасла вера не только в свои запредельные возможности, но и в мистическую силу Проповедников. Он действительно готов был возвести очи к небу и провозгласить: «Отец мой! Зачем ты покинул меня?!». месте с этим незамедлительно пришло разочарование жизнью. Эта боль так явственно вырисовалась на лице Нострадамуса, что мне стало жаль его, как человека, не справившегося с одной из самых простых человеческих истин – веры в себя.

Я поспешил к нему и хотел помочь подняться на ноги. Ведь нельзя же так убиваться из-за какого-то несбывшегося гадания на кофейной гуще! Ничего не бывает просто так, значит, если не предсказалось, не сбылось сейчас, то сбудется когда-нибудь потом. Главное не терять веру в свои мистические возможности, без этого любые предсказания – блеф или же откровенное шарлатанство.

Рыцарям сейчас было намного хуже. Металлические щиты, висевшие на груди, были у обоих расколоты. И это называется безболезненным ударом тупого копья?! Однако!.. однако, всадники снова принялись разворачивать коней навстречу друг другу, хотя в руках держали только обломки копий. И вдруг что-то произошло непонятное, даже неуловимое. Английский сэр рыцарь, разворачивая коня, нечаянно обломком копья заехал королю по забралу. Нечаянно?! У короля даже позолоченный стальной горшок с головы свалился. Да и сам он в седле не смог удержаться.

– Вот!!! – вскакивая, завопил Нострадамус. – Вот оно!

– Что? Что случилось? – стараясь перекричать металлическо-барабанный грохот, вопросил я.

– Идём! – Мишель схватил меня за руку и потянул в сторону упавшего на землю короля. Мы подоспели раньше всех, даже раньше оруженосцев и стражников, дежуривших неподалеку.

Король, как положено выбитому из седла, грохнулся на спину. Слетевший, инкрустированный золотом шлём валялся рядом. Лицо светлейшего было залито кровью, а из левого глаза торчала внушительная деревянная щепа. Вероятно, большой обломок копья попал прямо в смотровую щель шлёма и пронзил рыцарю глаз. Судя по тому, сколько на землю вытекло королевской крови, пронзённым был не только глаз.

– Убийца! – услышал я вопль сзади. Оттуда бронированной рысцой спешили два стражника. – Суверена убил! – откликнулся второй, на бегу обнажая меч.

Я сначала открыл было от удивления рот, но понял, что меня приняли за убийцу короля и пока разберутся да поймут что к чему, собственной головы мне как пить дать не узреть больше ни в каком зеркале. Даже Мишель Нострадамус куда-то исчез. Подставил гад! Один из стражников был уже рядом и ловко взмахнул мечом, намереваясь разобраться без лишних объяснений. К счастью, я так же ловко успел увернуться. Ну, попал, как курва в щи, то есть кур во щи! А не всё ли равно? Так попал или нет? Мой выбор!!

– Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного!

Второй из нападающих очуров[17] размахнулся мечом прямо очень даже по-русски: размахнись рука, разойдись народ! Таким молодецким ударом враз голову снести можно, но меч напавшего воина рубанул пустоту. Там, где только что я стоял, оказалось пустое место, лишь свист клинка ещё долго стоял в ушах.

Упав на колени перед треугольным алтарём в молитвенной зале, где меня встретил Сен-Жермен, я с благодарностью вспомнил о нём, поскольку произнесённая там, на ристалище, Иисусова молитва помогла мне уберечь голову.

– Ах! Да вас никак поранили! – услышал я голос графа, в котором проскальзывало явное удивление.

– Где? – я провёл рукой по лбу и на ладони отпечатался свежий кровавый след.

Граф подошёл ко мне, приложил к моей ране батистовый носовой платок и возвратился на место.

– Ага, – скуксился я. – Кто-то мне соловьём, кажись, разливался о двойственности человека, о том, что если тело моё осталось в другом измерении, так мне никак и никто не сможет отрубить голову! Откуда же у меня физическая кровь? И голова у любого человека только одна! Зачем же подставлять и знакомить с такими вот адреналиновскими штучками?

Сен-Жермен удивлённо взглянул на меня, потом зевнул, прикрывая ладошкой рот и назидательно, будто первоклашке, попытался ввести коррективы в сознание:

– Появлению человека на земле предшествовало существование видов, отличавшихся друг от друга и живших бок о бок друг с другом. Одни из них, обладавшие полностью духовной сутью, не рождались, не умирали, а носили и носят имя ангелов Божьих.

Другие, вроде вас, обрели полутелесность и пребывают в муках пластического бытия. Или вам это известно? Чтобы обрести полную бестелесность, потребуется, когда скончаетесь, пройти сорок мытарственных испытаний. А если станете Проповедником – всю свою бессмертную жизнь на это угробить потребуется. Ну что, страшно или как?