Операция «Прикрытие» - Степан Кулик

— Я же не икона и не музейный экспонат, чтоб издали разглядывать, — чуть насмешливо фыркнула девушка. — Меня и руками потрогать можно. Рискните, авось не рассыплюсь?..

— Здравствуй, Дашенька, — сделал вид, будто не расслышал вполне прозрачного намека Корнеев. — Что у тебя тут случилось? Давненько мне не доводилось наблюдать такого плотного сосредоточения денщиков, каптенармусов, старшин и медбратов на одном квадратном метре.

— Здравствуй, Коля… — лукаво стрельнула глазками девушка, но продолжила все тем же шутейным тоном: — Заглядывали б к нам почаще, так и не удивлялись бы. Порой мне кажется, что в армии нет иных чинов и должностей, кроме сержантов и старшин. А нынешнее столпотворение — это пустяк, утечка секретной информации. Ночью спирт подвезли, так во всех подразделениях сразу обнаружилась срочная необходимость в пополнении НЗ. А как от них утаишь — одни разведчики кругом? Верно, товарищ кап… Ой! Извините, товарищ майор! Разрешите вас поздравить с присвоением очередного звания?

Не дожидаясь ответа, девушка подошла ближе, привстала на носочки, опираясь ладошками на новые звездочки, и жарко поцеловала Корнеева в губы. Замерла на мгновение, с закрытыми глазами, плотно прижимаясь к молодому мужчине всем телом, но, так и не дождавшись ответного поцелуя, со вздохом шагнула назад.

— Глупый ты, Коля. Большой и глупый. Я же люблю тебя…

— Я тоже очень-очень люблю тебя, Дашенька… — унимая дрожь в теле, пробормотал майор. — Но ведь ты знаешь о моем зароке? Вот доживем до победы, я в тот же миг тебя в загс потащу. Или — сперва на какой-нибудь ближайший сеновал, а потом уже в загс…

— А если убьют тебя или меня раньше? — увлажнились глаза у девушки. — Ты о Машеньке слышал? Бедный Андрюшка Малышев… Жену и ребенка в одночасье потерял…

— Отставить сопли, ефрейтор Синичкина! — притворно грозно рявкнул Корнеев, уже совладав с основным инстинктом. — Вот поэтому я и не хочу, чтоб у нас с тобой, как у Малышева… И вообще, что за преждевременная панихида?! Мы доживем, Дашутка. Обязательно доживем. Вот увидишь, верь мне.

— Верю, Коля… Верю… — Даша взяла своими маленькими и теплыми пальчиками тяжелую, заскорузлую ладонь разведчика и как бы невзначай стала ее поглаживать. — Одно хорошо, ревновать тебя не надо. В госпитале, небось, не одна медсестричка не прочь была бы повнимательнее и подольше поухаживать за таким молодцем?.. — и, не дождавшись ответа, вздохнула. — Глупый мы народ, бабы, правда? Вечно о какой-то ерунде думаем… Нет, чтоб о здоровье справиться.

— Не знаю. Никогда не был женщиной, — отшутился майор. При этом чуть-чуть приобнимая девушку за гибкий стан и жадно вдыхая легкий цветочный аромат ее волос, упорно пробивающийся сквозь все складские запахи.

— Все шутишь… — притворно попыталась освободиться Даша.

— Лучше, чем плакать. Знаешь, — вздохнул Корнеев, — иной раз, когда я слишком долго смотрю на тебя, солнышко, то и в самом деле начинаю чувствовать себя полным идиотом…

— Ничего, потерпим… — прильнула обратно девушка. — Раз ты так решил, значит, так тому и быть.

— Потерпим, — подтвердил Николай. — Зато наши с тобой детишки вырастут невероятно счастливыми и удачливыми. И вообще, мне кажется, что все будущее поколение, которое родится после войны, должно стать неимоверно везучим. Представляешь, Дашутка, какой мощный запас везения люди, уцелевшие в этой бойне, передадут своим потомкам?

— Философ… — чуть грустно улыбнулась девушка. — Странные вы, городские… Словно и не из этой жизни. О счастье для всего человечества мечтаете, а о том, что перед глазами… Ой, у тебя китель лопнул!.. Прямо под мышкой. Огромная прореха… — И чисто по-бабьи захлопотала: — Зайди внутрь, зашью быстренько… Не гоже офицеру как оборванцу расхаживать.

— Спасибо, Дашенька, — взглянул на часы Корнеев. — Не стоит время терять. Я же только на одну минутку к тебе заглянул. Вопреки всем инструкциям… Соскучился в госпитале. Каждую ночь ты мне снилась. Будто речка, утренняя зорька и мы с тобой на бережку, с удочками. А на тебе… — Корнеев смущенно замолчал, не решаясь пересказывать главные детали сновидения, — венок огромный. Из этих — синенькие такие, словно одуванчик, только крупный. В поле растут.

— Васильки, — усмехнулась девушка. — Волошки по-украински… Надеюсь, рыбу мы не выудили? А то я ведь не Дева Мария.

— Рыбу? А при чем здесь…

— Вытаскивать рыбу — к скорой беременности… — немного смущенно, скороговоркой, как маленькому объяснила Даша и сменила тему: — Скорее бы уж война закончилась. А может, я зашью все-таки, Коля?

— Под левой не видно. А завтра все равно переоденусь…

— Опять уходишь? — встревоженно вскинулась Даша. — В тыл?

— Интересно, — насупился Корнеев, — а если бы я был летчиком, ты бы каждый раз переспрашивала: «Снова вылет?»

— Может быть… — вздохнула девушка. — Не ершись, Коленька. Конечно, война, от нее не уйдешь и не спрячешься… И убить могут каждого из нас в любую минуту. Даже прямо сейчас. Я все это знаю, но разве к этому можно привыкнуть?

Даша еще раз вздохнула и прибавила нарочито весело:

— Потерпи, Коля, сердцу ведь не прикажешь, тревожится оно. Зато я клятвенно обещаю, что после войны никогда не буду брюзжать, если ты на выходные с товарищами станешь собираться на рыбалку или на футбол.

Увидев шалашно-палаточный городок штаба фронта, даже римские легионеры, прославившиеся сквозь века умением оборудовать временные лагеря, почувствовали бы себя посрамленными. А желающий угодить великой Екатерине светлый князь Потемкин укатал бы в Сибирь все плотницкие артели, возводившие на пути следования императрицы потешные села. Саперы капитана Костромина постарались, угодили командующему, порой ценившему порядок превыше иной воинской доблести. Улочки и переулки вытянулись как под линейку, строения — на одинаковом расстоянии. И при этом все идеально замаскировано. Ни одна дотошная «рама» не сможет обнаружить в не столь уж и густом лесу возникший, словно по волшебству, штабной городок.

Простившись с любимой девушкой коротким объятием и мимолетным поцелуем в потерявшую румянец щечку и клятвенно пообещав опечаленной Дашеньке заглянуть к ней сразу после возвращения, майор Корнеев, нигде больше не задерживаясь, прямиком отправился в район расположения разведроты. На всякий случай по пути сверяясь с дорожными указателями. Мало ли что могло измениться за неделю отсутствия.

На бравого майора со звездой Героя на кителе, слишком безмятежно насвистывающего «На сопках Маньчжурии», подозрительно косились и часовые на перекрестках, и маршрутные патрули, но остановили для проверки документов только один раз. Хмурый, с опухшей щекой, капитан недовольно попросил Корнеева соблюдать тишину. Николай мог возразить, что его посвистывание не перекрывает даже птичьего гомона, но решив, что у старшего патруля могут попросту болеть зубы, а потому он зол на весь мир, и не стал вступать в пререкания. Дружелюбно отдал честь и, ответив: «Есть соблюдать тишину», продолжил движение. Тем более что с этого места ему уже была видна группа бойцов, отрабатывающая приемы рукопашного боя. Еще человек пятнадцать, из старого состава роты, с любопытством наблюдали за ними, вполголоса комментируя ход тренировки.