Путин навсегда. Кому это надо и к чему приведет? - Владимир Большаков

Конечно, русского человека можно научить работать по-современному. Но это невозможно без повышения заработной платы по всей стране до европейского уровня и без ликвидации системы "серых зарплат". Иначе будет как в том анекдоте советской поры — "Вы делаете вид, что нам платите, а мы делаем вид, что работаем". Без достойной оплаты квалифицированного труда работать будут тяп-ляп, а уж при замене отечественного работника гастарбайтером, который часто и по-русски не говорит и не понимает, больше будет вреда, чем работы.

Конечно, для того, чтобы производительность труда в РФ достигла хотя бы показателей ЮАР, необходимы структурные преобразования всей российской экономики, эффективная борьба с коррупцией и воровством. О том, что именно на это берет курс правительство РФ в союзе с отечественным бизнесом, мне приходилось слышать не раз и от высших госчиновников, и от олигархов на их ежегодных встречах в рамках Санкт-Петербургского экономического форума. Но, как говорится, благими намерениями выложен путь в ад. В чем тут причина? Почему задача создания в РФ инновационной экономики "третьего типа" по Иноземцеву все еще видится только в отдаленной перспективе? 29 мая 2009 г. на расширенном заседании Правления Торгово-промышленной палаты РФ, где присутствовал премьер-министр В. Путин, как раз и был рассмотрен вопрос "О создании и поддержке инновационных точек роста в экономике России — ключевом направлении антикризисных действий власти и бизнеса".

Путин признал, что по части инноваций Россия непростительно отстала. "У нас сложилась определенная структура экономики за целые десятилетия предыдущей жизни, — сказал он. — Мы занимались инновациями в 1936, 1938, 1939, 1940 годах и еще немного — в пятидесятых. Все. С индустриализацией практически крупномасштабные инновации в стране закончились, если не считать ядерный проект, космический проект, который был тесно связан с ядерным. Конечно, нам всем хочется иметь национальных лидеров и национальных чемпионов в сфере высоких технологий (таких, как Samsung, Intel или IBM — В. Б.) Мы именно поэтому заложили в программу развития страны до 2020 года инновационное направление, — отметил Владимир Путин. — В программе работы Правительства до 2012 года — те же самые идеи".

Действительно, несмотря на все трудности кризиса в скорректированном бюджете на 2009 год были максимально сохранены расходы (более 300 млрд. рублей) на развитие именно высокотехнологичных и наукоемких отраслей — таких, как авиа- и судостроение, космос, атомная энергетика, радиоэлектронная промышленность. Однако поставленная правительством задача — завершить создание интегрированной инновационной инфраструктуры, как оказалось, российский бизнес интересует куда меньше, чем получение сверхприбыли здесь и сейчас, а не в каком-то отдаленном будущем. В своем выступлении Путин привел такие цифры: доля инновационной продукции в экономике РФ чуть выше 5 %, а высокотехнологические предприятия составляют менее 10 %. Это означает, что инновационный воз и ныне там. Президент ТПП РФ Е. Примаков сообщил, что в стране действительно новые технологии приобретают только 13,5 процента предприятий-покупателей, и лишь 8 процентов из них проявляют интерес к покупке прав на патенты и патентные лицензии. Иными словами, в основном покупается "вчерашний день". Таким образом, мы консервируем свое отставание. Сегодня, по данным, приведенным Примаковым, у нас в стране "новых машин и оборудования производится в 82 раза меньше, чем в Японии, в 30 раз — чем в Германии и в 31 раз меньше, чем в Китае". По данным ТПП РФ лишь треть руководителей намерены использовать кризис для повышения производительности труда и рентабельности производства. А более двух третей опрошенных руководителей крупных компаний считают наиболее действенной антикризисной мерой сокращение персонала. О какой тут инновационной экономике может идти речь?! (См. о заседании ТПП РФ "Российская газета", 28.05.2009 и сайт "ФК-Новости", 29.05.2009).

И сколько Путин и его команда ни говорят о том, что надо Запад не догонять, а обгонять, последние 100 лет Россия, увы, неизменно оставалась именно в роли догоняющего, и сегодня выступает в том же амплуа. В 1913 г. российский ВВП на душу населения составлял 28 % от американского. В 2006 г., по данным Всемирного банка, соотношение осталось точно таким же — 28 %. "Так что трудно было бы рассчитывать, что у России сформируется другая психология", — ехидничает журнал Smart Money.

Конечно, как показывает статистика, стран, успешно догонявших первую группу индустриально развитых с информационным типом экономики (Европа-США) немного — для этого надо десятилетиями развиваться быстрее среднемировых темпов. Для большинства стран Латинской Америки и Африки разрыв с США только увеличился. В то же время в роли догоняющих за последние полвека побывали — и остаются — многие страны, на которые России не стыдно было бы равняться. Япония за 100 лет довела свои показатели в сравнении с США с 25 до 75 %, а Южная Корея — с 18 до 52 %. Сильно вырвался вперед за какие-то 15–20 лет Китай. Его экономика — третья по величине и мощи в мире и скоро может стать первой. По подсчетам комиссии по развитию и росту Всемирного Банка, в период с 1950 по 2005 г. экономики всего 13 стран росли на 7 % в год в течение 25 лет. Этим странам, комментирует эти цифры журнал Smart Money, "удалось конвертировать психологию догоняющего в энергию развития. Эксперты предупреждают, что единого рецепта нет: успех Мальты, Тайваня или Ботсваны явно объясняется разными причинами. Однако бурное развитие Франции, Японии и Южной Кореи при всех различиях между этими странами предлагает России уроки, которые пригодятся ей".

Российские экономисты, выросшие в условиях типичного для России директивного волюнтаризма властей, опасаются, что сама попытка "перегнать" Запад может обернуться для нее катастрофой. Так, главный экономист Сбербанка Ксения Юдаева и научный руководитель Высшей школы экономики Евгений Ясин указывают на два основных вызова ближайших десятилетий. Первый — приближение к уровню развитых стран по количественным показателям развития, а значит, выход на технологическую границу, что потребует качественных изменений сложившихся сейчас институтов. Второй, связанный с внешними факторами, — необходимость реформ в условиях быстро растущих экономик развивающихся стран и глобализации. По мнению авторов, преобразования последних 10 лет если и были успешными, то имели целью создание институтов догоняющего развития. В будущем это приведет к проблемам. Нынешняя система устанавливает слишком жесткие рамки для всех экономических агентов, не позволяет им экспериментировать и принимать на себя риски нововведений и технологических инноваций. Это хорошо для посткризисного восстановления и создания базовых условий устойчивого экономического роста, но в дальнейшем станет препятствием для развития по причине недостаточной гибкости. Такого рода предупреждения, как правило, игнорируют. Раз установка сверху получена, ее будут выполнять. Сила "авторитета" в рядах бюрократов, как отметил еще Маркс, неодолима. А авторитет рек недвусмысленно тем, кто жалуется на трудности, в типичном для него стиле: "Поменьше плача Ярославны!"

С началом финансового кризиса стало ясно, что политика на искусственное "сдерживание инфляции" тормозит развитие России. И вот в конце января 2009 г. в швейцарском Давосе на ежегодном заседании Всемирного экономического форума единомышленник Кудрина, бывший глава МЭР Герман Греф, к тому времени возглавивший Сбербанк, объявил, что отныне "средства, поступающие от продажи нефти и газа, Россия будет вкладывать, в первую очередь, в конкурентоспособность страны, в диверсификацию экономики". "Мы будем инвестировать в развитие интеллекта: это и образование, и высокие технологии, — сказал Греф. (Грефа явно ознакомили с лекцией Иноземцева) — Задача уже решается, для чего был создан целый ряд инструментов, которые с прошлого года начали внедряться, а с этого года будут активно развиваться". А что ж раньше-то этого никто не делал? Ужели надо было дождаться, когда клюнет жареный петух по имени "Кризис", а цены на нефть упадут до уровня конца XX века? В том, как распределяются доходы от нефти не меньше загадок, чем в том, как они учитываются.