Чужая игра - Михаил Шуваев

– Почему?

– Ведь здесь мог быть любой флаер и с Тетраэдра, и с Архипелага… да откуда угодно!

– Верно, капитан, но пока давайте ограничимся флаерпарком Тетраэдра.

– Хорошо. Но есть такое предложение: озадачить главный компьютер лаборатории.

– Верно, запросить все посадки на Одинокий утес в мае 2274 года! А это можно сделать не расконсервируя станцию?

– Наверное, можно, сейчас посмотрим.

Волков опять углубился в МИППС.

– Ричи, а что ты так упираешься с расконсервацией? Ты что, думаешь, мы кого-то можем этим спугнуть? – спросил Блумберг.

– Не могу знать наверняка, но если сюда кто-то периодически наведывается, то мы действительно его спугнем.

– Господин Сноу, вы не поверите – посадка Гиллиама 14 мая 2274 года стала последней перед нашим сегодняшним визитом.

– Так, а до 14 мая?

– 10 мая опять Гиллиам…

– Еще раньше?

– Январь 2274 года, бригада техников. Еще раньше…

– Все, капитан, хватит, понятно, – задумчиво произнес Сноу.

– Что, что тебе понятно? – не выдержал Блумберг. – Что никто больше не прилетал на астероид?

– Да, Айво. Никто на астероид не прилетал, но кто-то работал в лаборатории, причем попадал в нее удивительным способом – не оставляя следов нигде, кроме как в технологическом блоке! Минуточку! – Сноу прервал сам себя. – А видеокамеры здесь нет?

– Видеокамеры есть. Восемь наружных по периметру и шесть внутренних: входной шлюз, центральный пост… о, нет! Все внутренние камеры, кроме одной, отключены. Черт! – Волков посмотрел на Сноу.

– А какая работает?

– Сейчас, сейчас, – Волков лихорадочно набирал команды на коммуникаторе. – Ага, вот: видеокамера вспомогательного коридора.

– А почему именно там? Непонятно… – озадачился Блумберг.

Ричард подошел к люку, открыл его и вышел в темный коридор. Посветив мощным фонарем в дальний конец, он увидел черную точку маленького объектива под потолком. Он обернулся:

– Капитан, они включаются датчиком движения?

– Да.

– Тогда пусть компьютер лаборатории спроецирует нам сюда… здесь есть голографический монитор? Есть. Пусть даст запись 14 мая.

Через минуту в метре от стены сформировалась четкая трехмерная картинка видеозаписи. Началась она с того, что по темному коридору метался луч яркого белого света, выхватывая из темноты то потолок, то пол, то стены. Благодаря рассеянному свету и тому, что видеокамера переключилась в ночной режим, мрак в коридоре уступил место темным сумеркам, но видно от этого лучше не стало. Появился силуэт человека, медленно идущего по вспомогательному коридору. Это был, судя по всему, покойный Гиллиам. Он подходил поочередно к каждой двери и внимательно вглядывался в индикаторы на стене. К сожалению, светящаяся сфера каждого диода слегка утоплена в стену так, что, глядя сбоку, свет индикатора увидеть почти невозможно. Гиллиам педантично осматривал дверь за дверью, пока, наконец, не остановился напротив технологического блока. У нее он замер на несколько минут, потом переложил фонарь в левую руку и провел универсальным ключом по окошку сканера. После того, как замок открылся, Гиллиам отворил люк и решительно шагнул внутрь. Отсутствовал он семнадцать минут, потом медленно вышел, пятясь, перешагнув через высокий порожек, и, прежде чем закрыть люк, еще раз зачем-то заглянул внутрь. После этого он двинулся обратно. Через тридцать секунд запись кончилась – Тор вышел из вспомогательного коридора, и датчик движения отключил камеру.

Астронавты переглянулись. Первым нарушил молчание Айво:

– И что нам это дает? Ровным счетом ничего.

– Не скажи! Мы теперь знаем, что Гиллиам целенаправленно зашел именно в мастерскую, а не куда-нибудь еще, – возразил Сноу.

– Да, что-то привлекло его внимание, но вот что конкретно? – пожал плечами Волков. – Индикаторы замка и объема на записи не видны, но свет в блоке не горел, значит, там никого не было.

– Не горел… – тихо повторил Сноу. – Свет не горел… Или его выключили, когда услышали, что Гиллиам открывает дверь. А никто не заметил, что он в руке нес, когда шел обратно? Ну-ка, глянем еще раз.

Они три раза прокрутили запись с того момента, когда Гиллиам выходит из технологического блока обратно в коридор, но рассмотреть, что он сжимает в правой руке, не представлялось возможным – мешало почти полное отсутствие света.

– Так, а теперь запись 10 мая.

Эта запись мало чем отличалась от предыдущей, за исключением того, что руки уходящего офицера были видны – он ничего в них не нес, кроме фонаря.

– Все. На сегодня, пожалуй, хватит. Даже перебор, по-моему. Так, Айво, что ты там про люк говорил? – вспомнил Ричард.

– Да вот, в углу люк зачем-то, – Айво пошел в дальний угол и, чуть отодвинув переносную ширму, прикрывавшую часть стены отсека, показал овальный люк с круглым иллюминатором в верхней части.

Ричард заглянул в иллюминатор и увидел поверхность астероида, залитую ослепительными лучами Арктура. Контрастные иссиня-черные тени создавали иллюзию двухмерности пейзажа, будто нарисованного углем на белоснежном листе ватмана. Мазки теней медленно, но зримо удлинялись – астероид быстро вращался вокруг собственной оси, и сутки здесь равнялись всего трем часам.

– Это аварийный выход. Смотрите, закрыт наглухо. Наверняка открывается пиропатронами, – подошедший Волков посмотрел на Сноу. – Здесь никто априори входить и выходить не может в обычной обстановке – нет переходного тамбура.

– Согласен.

– А в другом конце еще один люк, видите? Это переход в соседний отсек.

– Понятно. Все, уходим.

Конокомовцы в последний раз окинули взглядом помещение блока и вышли.

Когда флаер отчалил и на несколько метров поднялся над поверхностью, Сноу задумчиво созерцал погружающийся в короткую темную ночь корпус лаборатории низких температур. Вся космическая станция выглядела мертвой – лишь причальная флаерплощадка и входной тамбур по-прежнему освещались прожекторами. Темные глазницы редких иллюминаторов слепо таращились в пустоту. Наконец, только антенны космической связи и радиолокаторы на крыше остались освещенными Арктуром, а сам лабораторный комплекс погрузился в чернильную темень. Волков, словно прощаясь, заложил циркуляцию вокруг станции, и флаер медленно начал ее облет по периметру на высоте нескольких десятков метров. Вдруг Сноу выпрямился в кресле, вытянул руку и произнес непонятное:

– Ну, вот и гости пожаловали.

Блумберг и Волков посмотрели, куда указывал Ричард и застыли.

Один иллюминатор лаборатории ярко светился в ночи, будто окошко в заваленном снегом домике на рождественской открытке.

Капитан Волков сбросил оцепенение, убрал тягу двигателей, и флаер неподвижно завис над астероидом. Первым нарушил молчание Айво: