Галактический глюк - Алексей Калугин

– Вениамин Ральфович – контрабандист, – уточнил Сид.

– Да неужели! – восторженно вскинул брови Ильич. – И большой у вас опыт работы?

– Двенадцать лет, – ответил Вениамин.

– Превосходно, молодой человек, превосходно, – словно классный наставник, дед одобрительно похлопал Вениамина по плечу. – А эксами заниматься приходилось?

Вениамин в очередной раз пожалел о том, что нет рядом Фредриксона.

– Простите, чем?

– Экспроприациями, – ввел более употребимое понятие дед.

Ненадолго задумавшись, Вениамин решил, что, во избежание осложнений, ответ следует дать отрицательный, и покачал головой.

– Ну, ничего, ничего, – снисходительно улыбнулся дед. – Это дело освоить несложно.

– Дед! – снова подал голос Сид.

– Сколько раз тебе повторять, Сидор! – рявкнул на парня Ульянов-Ленин. – Не встревай, когда старшие разговаривают!

Вот тебе на! – Вениамину едва удалось скрыть усмешку. Оказывается, «Сид» – это усеченный вариант «Сидора».

– Послушайте, господа, – нервно потирая руки, обратился ко всем присутствующим Никита Сергеевич. – А не перебраться ли нам на новое место? – он указал на проход за зеркальной стеной, из которого появился дед. – А то ведь, сами понимаете, соседи, – объяснения были адресованы главным образом Вениамину. – Ночью в доме слышимость великолепная.

– Конечно! – с готовностью ответил за всех дед. – Я только в сортир заскочу.

Дед направился в сторону неприметной белой дверки, находившейся в дальнем конце парикмахерского зала. Никита Сергеевич сказал, что ему нужно проверить входную дверь, и скрылся в предбаннике, а Сид схватил Вениамина за локоть и весьма настойчиво повлек его за собой в темнеющий за зеркалами проход.

– Слушай, Вениамин Ральфович, – на ходу торопливо зашептал парень. – Ты не обращай внимания на то, что дед болтает. Он хоть и не совсем в своем уме, но вреда от него никакого. Дед всю свою жизнь проработал чистильщиком в космопорте Гранде Рио ду Сол – устранял дефекты покрытия летного поля. Это у них что-то вроде семейной традиции. Племяш его до сих пор в космопорте стоки чистит.

– У них? – перебил Сида Вениамин. – Так, значит, он не твой дед?

– Да какое там, – махнул рукой парень. – Ты же слышал, псевдоним у него такой, для конспирации. Ну так вот, когда Орден провозгласил Веритас суверенной планетой, да еще и закрытой для всего галактического сообщества, нам в ответ была объявлена частичная экономическая блокада. Это означало, что на Веритас нельзя поставлять изделия, при создании которых использовались новейшие высокотехнологичные разработки. В результате оллариушникам пришлось формировать космический флот из списанных кораблей, большинство из которых были еще на жидкотопливной тяге. Соответственно и чистильщикам вменили в обязанность вычищать пламегасители и каналы для отвода слитого топлива. Как-то раз дед замешкался, и его с головой накрыл поток отработанного топлива. Думали, концы отдаст, но дед выжил. И даже пенсию неплохую в канцелярии Великого Магистра себе выбил. Вот только в голове у него после этого помутилось. Дед считает, что, нырнув в отработанное топливо, он, как ему и полагалось, умер, но возродился к жизни после того, как в его тело вселился бессмертный дух Ульянова-Ленина.

– А кто он такой? – спросил Вениамин.

– Дед?

– Да нет, Ленин.

– А черт его знает, – пожал плечами Сид. – Дед говорит, что он вождь мирового пролетариата и создатель первой коммунистической партии.

Вениамин едва не споткнулся на ровном месте. Час от часу не легче! Коммунист, монархист и припанкованный юнец – такую компанию разве что только на том свете встретишь. Ну и планета!

– Сразу предупредить не мог? – недобро глянул на парня Вениамин.

– А что? – искренне удивился тот.

– Я тебя просил в кильдим меня отвести, а не в клинику для душевнобольных.

Сид обиженно насупился:

– Ты сказал, что тебе нужно место, чтобы отсидеться. А здесь место надежное. Дед, после того как идентификатор себе вырезал, уже третий год тут живет. Не нравится – ищи другое.

Конечно, последний аргумент был самым веским – из тех, с которыми трудно поспорить. Да и не до споров сейчас было. Пройдя по потайному ходу, оказались Сид с Вениамином перед неотделанной дверью из бурого пластика. Все еще не глядя, в обиде на Вениамина, парень несильно толкнул дверь рукой.

Да уж, кильдим был что надо! Просторная комната с осветительной панелью под потолком, пара застланных кроватей, возле каждой – цветной коврик, письменный стол с плоским комп-скрином, два стула и кресло в углу. Воздух свежий и чистый – помещение обслуживала не очистная установка, а добротная, да к тому же еще и бесшумная приточно-вытяжная вентиляция. К недостаткам можно было отнести разве что низкий потолок – протяни руку и достанешь – да отсутствие окон. Ну, тут уж грех жаловаться – кильдим все же, а не номер в «Хилтоне».

Сид сразу же занял место в кресле. Ноги вытянул, руки через подлокотники свесил, так что пальцы едва не касались пола, голову блаженно на спинку откинул – ни дать ни взять странник, что, проделав долгий путь, наконец-то вернулся домой. Вениамин встал посреди комнаты, руки за спиной скрестил – точно ждет чего. А чего ждет – никому не ведомо.

Сид глянул на Вениамина вполглаза.

– Садись.

Вениамин, как спиной к парню стоял, так даже и не обернулся, только кистью руки недовольно дернул.

Сид руки за голову заложил и глаза блаженно зажмурил. Хорошо – тихо, спокойно, – все равно как дома. Дедов схорон – это тебе не камера в «Ультима Эсперанца». А вот домой теперь не скоро попадешь. Хорошо еще, что не ждет там тебя никто. Некому за тебя волноваться, Сид-Сидор. И не спросит никто – куда, мол, Сид подевался? – если все ж таки загремишь ты на Мусорный остров, как предсказывает дед.

Неслышно ступая, в комнату вошел Никита Сергеевич.

– Вы кушать хотите? – негромко поинтересовался он.

Вениамин улыбнулся с благодарностью и отрицательно качнул головой.

– Тогда, может быть, кофе? Или чаю? Простите, но спиртного я не держу.

– Если можно, чаю, – попросил Вениамин.

– Сид? – вопросительно посмотрел на развалившегося в кресле парня цирюльник.

Сид скрестил руки над головой.

Никита Сергеевич достал из-под стола старенький электрический чайник с подставкой-кипятильником, водрузил его на край стола и нажал сетевую клавишу. Пока вода закипала, он выставил на стол три чашки в форме перевернутой груши – с расширенным верхом и узким донышком, – поставил их на стол и бросил в каждую по капсуле с концентрированной заваркой.

– Подсластитель? Молоко? Имбирь? – посмотрел он через плечо на Вениамина.

– Нет, спасибо, – отрицательно качнул головой Вениамин.