Malaria - Андрей М. Мелехов

Еще одним приличным человеком в небольшом коллективе радиобригады оказался капитан Николай, отвечавший за техническое состояние средств радиоперехвата. Тридцатилетний Коля был грамотным специалистом, хорошим товарищем и относился к переводчикам как к людям, а не как к прикомандированным рабам. Своим полным румяным лицом, пышными светлыми усами и способностью как-то по-детски краснеть он располагал к себе даже попрыгунчика Ильича, успевавшего по нескольку раз на день обложить матом каждого члена группы.

Самым же неприятным типом (помимо самого начальника — тезки Ленина В. И.) был парторг небольшого коллектива радиоразведчиков — подполковник с ласковым прозвищем «дядя Миня». Как поведал Лейтенанту его покровитель Семеныч, искренне не переносивший парторга, уже на раннем этапе своего пребывания в Анголе Миня недвусмысленно продемонстрировал даже неискушенным в военных науках африканцам, что его и близко нельзя подпускать к и так непростому делу радиоэлектронной борьбы. По собственному пьяному признанию дяди Мини, он сумел когда-то закончить профильное Череповецкое училище лишь потому, что сам был родом из этого города. Решение всяческих проблем преподавателей на местном уровне с помощью папы-милиционера и позволило ему, несмотря на природную тупость, все же стать офицером. Каким-то чудом ему даже удалось остаться в этом же училище преподавателем и мучить несмышленышей-курсантов премудростями триангулярной пеленгации радиопередатчиков в течение многих лет. Этим он занимался вплоть до почетной высылки в далекую Анголу не знающим как еще от него избавиться руководством. У Мини были рыжие жидкие волосы и грубое красное лицо, вызывающее ассоциации со страдающей от алкоголизма акулой. На этом, прямо скажем, не самом интеллигентном лице можно было увидеть не очень большой набор выражений. Например, выражение начальника, непримиримо борющегося с недостатками своих подчиненных. Так как подчиненный у него имелся один — наш герой Лейтенант, — то ему и приходилось регулярно выслушивать, как «большая белая», дыша перегаром, выговаривала за закатанные рукава пятнистой формы, панибратское общение с ангольскими военными и недостаточное внимание к нуждам начальства. С совершенно иным выражением — заискивающе-подобострастным — парторг общался с Ильичом, старшим миссии и разведчиками из Луанды. В такие моменты он страшно скалил длинные желтые зубы в подхалимской улыбке, пытался хохмить и с удовольствием ржал над их многочисленными шутками в его адрес. Особое выражение акульей морды можно было наблюдать в частые периоды сексуального возбуждения. Сорокапятилетний краснорожий урод, долгие годы мучавший свою некрасивую жену, по приезде в Африку вдруг решил, что здесь-то он и споет свою лебединую песню.

Лейтенант не успел провести в Анголе и двух недель, как дядя Миня повез его нарвать веточек молодого эвкалипта для предстоявшего банного дня. Высадившись неподалеку от проволочного забора военного лагеря, наш герой занялся обдиранием кустов для создания банного веника (предмета, необходимого советскому военному ничуть не меньше, чем бутылка водки, бильярдная или автомат Калашникова). Миня покуривал в сторонке и искоса наблюдал за подчиненным. В конце концов он прокашлялся и начал серьезный разговор на, как скоро выяснилось, глубоко волновавшую его тему:

— Тебе, Лейтенант, твой предшественник Гриша успел рассказать, как он помогал нам решать одну проблему?

Лейтенант, который, мысленно матерясь, пачкал руки липким зеленым соком, на секунду оторвался от совершенно ненужного ему занятия и попытался сообразить, что имело в виду акулоподобное существо. Продажа местного пива на рынке по спекулятивной цене? Участие в натуральном обмене советского постельного белья на бутылки с виски или ромом? Полеты в Луанду за бразильским мороженым мясом и голландскими курами? Ему и в голову не пришло, что Миня мог спрашивать о чем-то, напрямую относившемся к их прямым служебным обязанностям. В конце концов он решил сдаться:

— Не понимаю, о чем вы, товарищ подполковник!

И тут он испугался, так как лицо парторга вдруг покрылось ужасными красными пятнами, а глаза засверкали сатурнальным блеском. Бросив свой окурок на выгоревшую траву и почти вплотную приблизившись к Лейтенанту, Миня с чувством прохрипел:

— Я здоровый мужик!

Лейтенант, в общем-то, и не сомневался в этом, хотя и имел особое мнение насчет возможных последствий курения и ежевечернего пьянства.

— Понимаешь, — перешел на почти умоляющий тон подполковник Советской Армии, — я бабу хочу! Хочу иметь женщину!

Последнее признание Миня произнес с таким душевным надрывом, что Лейтенант даже испуганно оглянулся, убоявшись, что в отсутствие особ женского пола мог стать альтернативным объектом сексуальных домогательств краснорожего урода.

— Гриша-то все понимал! Знал, что такое без жены по году! Он мне таких девочек черненьких приводил! Ммммм! — обезумевший от страсти советник поднял к африканскому небу белесые глаза и замычал, роняя слюни. — По пятнадцать лет! Понимаешь?! По пятнадцать!

Лейтенант в страхе отступил. Ему стал понятен секрет длительного пребывания Гриши в коллективе бригады радио-разведки. Сам же он совершенно не знал, что ему делать в ситуации, когда очумевший от притока гормонов парторг признавался в растлении африканских девочек, да еще и требовал от него стать своим личным сутенером. И тут, оглянувшись, он похолодел:

— Товарищ подполковник!

— Чего? — тот с трудом вернулся из мира развратных воспоминаний. Мутные глаза недовольно смотрели на Лейтенанта. — Ты понял, какая это проблема? — звериным голосом прорычал он.

— По-моему, у нас проблема похуже! — ответил наш герой. — Мы с вами на минном поле!

— Ты чего? Какие мины? — Адреналин не сразу переборол тестостерон в крови пожилого солдафона.

— А такие! — с чувством сказал Лейтенант и показал на едва видимые в свете послеполуденного солнца проволочки, протянутые прямо под их ногами. По счастью, мины были натяжного действия и располагались параллельными рядами. Советским военным просто повезло — до этого они шли между этими смертоносными грядками.

— Что же делать? — по дрожащему голосу, которым сорокапятилетний подполковник задал этот вопрос сопляку-лейтенанту, можно было понять, что, во-первых, до него дошла вся серьезность их положения, а во-вторых, что недавнее сексуальное возбуждение немедленно и, возможно, надолго покинуло его.

— Что делать? — с некоторым мстительным удовлетворением переспросил Лейтенант. — Перекреститься и идти в сторону кладбища!

Он тут же пожалел о сказанном, так как в первый раз увидел, что лицо парторга может потерять свой обычный красный цвет и стать совершенно белым.

— Давайте попробуем пройти обратно к дороге тем же путем, что зашли сюда, к кустам! — распорядился Лейтенант и первым очень медленно шагнул вперед. — Если подорвусь, не бегите куда попало! — вспомнил Лейтенант наставления специалистов по минному делу. — И не пытайтесь вытащить меня!

Впрочем, при одном взгляде на лицо полностью расклеившегося от страха «хабира» стало понятно, что уж чего-чего, а спасать своего раненого подчиненного он точно не будет! Подполковник едва слышно заскулил, из акульих глаз показались слезы жалости к себе — такому хорошему, семейному и члену партии. «За что? — словно говорили эти несчастные зеркала подполковничьей души. — За что Бог и три пророка-марксиста послали мне эту напасть?» Тут дядя Миня с каким-то бабьим псевдоцерковнославянским подвыванием забормотал «Иже еси на небеси…» и уписался. Лейтенант сплюнул от отвращения и пошел дальше, более не обращая внимания на бывшего атеиста. Даже если бы того сегодня сделали генералом, наш юный герой никогда бы больше не смог выполнять его приказы. Видимо, несмотря на тупость, это понял и сам любитель длинных поучений и секса с пятнадцатилетними девочками.