Последняя любовь - Исаак Башевис Зингер

— Ты — дура, вот ты кто, — сказал Марк, не вполне уверенный в том, что он скажет в следующую минуту. — Если бы вместо всего этого ты побольше думала об учебе, то получила бы диплом. А что теперь с тобой будет? Сегодня ты видишь меня в последний раз. Я очень любил Лену, и с этой минуты я тебя ненавижу. Ты — кровопийца.

Белла побледнела:

— А я буду любить вас до могилы.

— Это бред, истерия.

— Нет.

— Это ты звонила мне сегодня? — спросил Марк. — Я уже вышел, а тут кто-то позвонил. Когда я снял трубку, было уже поздно. Это была ты?

— Да.

— Почему ты позвонила именно сегодня?

— Так было нужно.

— Все это бред, самовнушение. Ты все еще в средневековье. Я, кажется, начинаю понимать, почему тогда сжигали ведьм. Таких, как ты, нельзя оставлять в живых. Ты даже похожа на ведьму, — сказал Марк и тут же пожалел о своих словах.

— Я знаю.

— То есть мне, конечно, так не кажется. Ты готова стать моей? — Марк слушал себя как бы со стороны. — Я имею в виду моей любовницей, а не женой. Мне будет стыдно показаться с тобой на улице. Как видишь, я вполне откровенен.

Что-то вроде насмешки и гнева мелькнуло в ее глазах.

— Вы можете делать со мной все, что хотите.

— Когда?

— Сейчас.

7

В три часа утра Белла начала одеваться. Красноватый свет ночника разливался по спальне. Марк был слишком уставшим, чтобы ей помогать. Он лежал на кровати, приоткрыв один глаз, и наблюдал, как она старается запихнуть в платье свою огромную грудь. В двадцать лет ее груди уже болтались. Талии не было. Оплывший живот порос черными волосами. Бедра выпирали, как два бочонка. Слипшиеся волосы свисали на низкий лоб и крючковатый нос. Выпученные глаза глядели испуганно, как загнанные звери из-за кустов.

«Ведьма, настоящая ведьма!» — думал Марк. Он бы никогда не поверил, что молодая девушка, к тому же девственница, способна на подобное преступление. Она царапалась, кусалась, шептала какие-то бессвязные слова и кричала таким диким голосом, что он боялся, что она разбудит соседей. Он поклялся, что женится на ней.

«Как это могло случиться? Я, наверное, совсем сошел с ума. Неужели черная магия действительно существует?»

Марк услышал, как Белла говорит:

— Мама устроит такой скандал. Они, наверное, уже позвонили в полицию. Даже наверняка. Только бы сторож открыл мне ворота.

— У тебя есть деньги?

— Что? Нет, я все потратила на такси.

— Возьми у меня в брюках.

— Где твои брюки? А вон, на полу…

Она подняла его брюки и принялась рыться в карманах. Ошеломленный Марк молча наблюдал за ней. Она вела себя так, как будто уже была его женой.

«Все, мне конец», — подумал он.

Белла взяла несколько монет и аккуратно положила брюки на стол, переступая по ковру кривыми волосатыми ногами. «Как такие гигантские ступни умещаются в дамских туфельках?» — подумал Марк. Он снова услышал голос Беллы:

— Что я скажу родителям? Они поднимут дикий шум!

— Скажи, что хочешь.

— Если ты уже обо всем жалеешь, я могу пойти к Висле и покончить все разом, — сказав Белла.

— Я ни о чем не жалею.

— Жизнь для меня и гроша ломаного не стоит. Я хоть сейчас готова уйти к твоей жене. Она мне все равно отомстит.

— Мертвые не мстят, — устало отозвался Марк.

— Мстят, еще как мстят. Она уже приходила ко мне во сне. С кинжалом и платком, намокшим от крови. Она на меня кричала и плевала…

Марк ничего не ответил. В его жизни были женщины, но ни одна из них не доводила его до такого изнеможения. К тому же она почти наверняка забеременела. Он не предохранялся. Да, это самоубийство. Марк был в полной растерянности. Как это могло произойти? Куда подевался его здравый смысл? Вся Варшава будет потешаться над ним. Ему уже нельзя будет оставаться в гимназии. Ученицы станут смеяться ему в лицо.

Белла сказала:

— Я ухожу. Может быть, хотя бы до двери проводишь?

Он с трудом поднялся и поплелся за ней. Как нелепо она выглядела в своем черном платье и соломенной шляпке, с выбившимися из-под нее спутанными волосами. Он взял ее за руку. Рука была влажной и горячей. Белла касалась его грудью.

— Как мне не хочется идти домой, — сказала она. — Мне будет так плохо там. Ты правда меня любишь? Только не обманывай. Если для тебя это ничего не значит, так и скажи.

— Зачем? Чтобы ты побежала к Висле?

— Значит, ты лгал?

— Белла, я не могу жениться на тебе.

Молчание. В предрассветных сумерках он различал только ее глаза. Они сделались какими-то дикими и безумными. Марк испугался, что она прыгнет на него, как дикий зверь, а сил защищаться у него не было.

— Хорошо, — сказала она. — Все кончено. Спокойной ночи.

— Куда ты?

— Какая разница! Только не держи на меня зла. И помни, так, как я, тебя никто никогда не полюбит.

— Белла! Прошу тебя, не делай глупостей!

— Разве смерть — глупость?

— Белла, не уходи! — крикнул Марк Мейтельс, подчиняясь тому, что было сильнее его. — Нам нельзя будет оставаться в Варшаве, но мир велик. Мы поедем в Краков или за границу. Я слышал, что можно получить визу на Кубу или в Гондурас. Какая разница, если мы будем вместе.

— С тобой я готова ехать хоть на край света.

Они стояли в темноте совсем близко. Он чувствовал жар ее дыхания. Его снова охватило желание.

— Не уходи.

— Подожди. У мамы слабое сердце. Она умрет от беспокойства.

— Не умрет. А умрет, ей же хуже.

— Ах, ты мой сладкий убийца.

— А ты на самом деле ведьма?

— Да. Только не говори никому.

— А как ты колдуешь?

— Я молюсь Богу, а может, дьяволу. Сама не знаю кому. Я только чувствую, что во мне есть эта сила. Ты не сможешь освободиться от меня, не сможешь. Мы как две собаки, которых заперли вместе…

— Останься.

— Если ты действительно хочешь уехать из Варшавы, давай уедем немедленно, — сказала она.

— Прямо сейчас?

— Сегодня.

— А мои вещи, книги?..

— Брось все. Родители умрут от неизвестности, но, в конце концов, раз уж я убила одного человека…

— Не умрут. Мы пошлем им телеграмму с дороги.

— Хорошо. Понимаешь, я мечтала о тебе с того самого дня, когда ты впервые вошел к нам в класс; я все время думала о тебе, каждый день, каждую минуту. Где Гондурас, в Африке?