Негласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир - Игорь Иосифович Ландер

дипломатические секреты, и поэтому предложил подчинить создаваемую единую структуру своему ведомству, но в тот момент к его мнению не прислушались. 24 октября Комитет по секретным службам принял компромиссное решение о создании Правительственной школы кодов и шифров (ПШКШ) для изучения иностранных методов закрытой связи и разработки собственных надежных шифрсистем. Новый орган должен был представлять интересы всех ведомств, но административно подчиняться Адмиралтейству. В момент создания служба насчитывала 25 офицеров и 28 вспомогательных сотрудников[9], однако ввиду отсутствия средств на их содержание они проходили по штатам иных ведомств. Министерство финансов одобрило решение комитета лишь 18 марта 1920 года, утвердив бюджет ПШКШ в размере 21217 фунтов, что позволило довести штат младших служащих до 46 человек[10]. Все сотрудники были переведены из СИС и из расформированной после войны “комнаты 40” — шифровальной группы разведки Адмиралтейства НИД-25. ПШКШ руководил шотландец, получивший образование в Бонне и Сорбонне, профессор немецкого языка из Оксфорда, капитан 3-го ранга Элистер (по документам Александр) Деннистон.

Элистер Деннистон

Русский отдел возглавлял бывший ведущий криптограф Российской империи Эрнст (“Феликс”) Феттерлейн, в подчинении которого работали еще три сотрудницы, также эмигрантки из России. Служба являлась одновременно и школой, где изучались теория и мировая практика криптографии, и центром радиоразведки, а ее официальные задачи были определены как:

— составление и издание кодов и шифров для британских правительственных департаментов;

— исследование криптографической стойкости всех действовавших правительственных кодов и шифров с учетом простоты в употреблении и вопросов экономии;

— поддержание связи по криптографическим вопросам с правительственными департаментами и консультирование их по использованию кодов и шифров;

— обучение возможно большего числа офицеров работе с кодами и шифрами;

— издание учебников и инструкций по перечисленным вопросам.

Дешифровальная работа в список декларированных задач ПШКШ не вошла, поскольку являлась слишком секретной для упоминания даже в закрытых документах. Для обеспечения доступа к исходным текстам иностранной переписки были приняты особые меры. Одновременно с учреждением центрального криптографического органа парламент включил в четвертый раздел “Закона о государственной тайне” 1920 года специальную оговорку, обязывавшую все действовавшие на территории Британии международные телеграфные компании направлять представителю правительственных ведомств копии всех принятых и отправленных телеграмм не позднее 10 дней после их прохождения. Таким образом негласно возобновлялась цензура телеграфной переписки, теоретически прекращенная после окончания войны. Продолжали работу цензорские пункты на Бермудских островах, Мальте и в Гонконге. Сложнее обстояло дело с доступом к радиообмену. Созданный в 1924 году Комитет по криптографии и перехвату, в котором принимали участие представители ПШКШ и видов вооруженных сил, провел восемь заседаний, после чего в 1928 году его преобразовали в Комитет по координации перехвата, более известный как “Комитет Y”. Эта весьма засекреченная и авторитетная структура была призвана упорядочить организацию перехватов, выполнявшихся различными ведомствами. Первоначально комитет возглавлял генерал Сесил Ромер, а позднее адмирал Хью Синклер. В нем явно доминировали военные, поэтому в вопросах получения исходных текстов радиограмм ПШКШ полностью зависела от армии. Криптоаналитиков в течение долгого времени рассматривали не как радиоразведчиков, а как исследователей, подлежащих в военное время мобилизации для работы в интересах вооруженных сил, поэтому в 1920-х годах в Правительственную школу кодов и шифров направляли далеко не самых первоклассных специалистов. С другой стороны, в период с 1919 по 1939 годы ПШКШ проявляла крайне мало интереса к радиограммам и ограничивалась в основном телеграфной перепиской расположенных на территории Великобритании иностранных представительств. Все остальные вопросы оставались прерогативой военных. Например, армия активно вела радиоразведку территории СССР с поста, расположенного в Абботабаде около индийского города Равалпинди. Продолжали действовать созданные еще в период Первой мировой войны Группы радионаблюдения (В.О.Г.).

В соответствии с рекомендацией Комитета по секретным службам, в апреле 1922 года ПШКШ вывели из-под контроля Адмиралтейства и подчинили министерству иностранных дел. Теперь она действительно могла действовать как межведомственный орган, уделяя при этом особое внимание вскрытию дипломатической переписки, наиболее актуальной в мирный период. Решение вызвало острое неприятие у руководителей всех трех военных разведывательных служб, и в январе 1923 года они направили в кабинет министров совместный меморандум, в котором заявили, что подчинение ПШКШ министерству иностранных дел ущемляет интересы видов вооруженных сил. В обоснование этого приводились следующие аргументы:

1. Они получают лишь малую часть переведенных сообщений.

2. Они не участвуют в решении вопроса о рассылке перехватов и дешифрованных сообщений.

3. Они не могут быть уверены, что получают все сообщения, представляющие для них интерес.

4. Они не участвуют в принятии решений о вскрытии конкретных шифров и по конкретным темам.

5. Не уделяется внимание систематической работе по вскрытию военных и военно-морских шифров.

Этот протест был проигнорирован, и подчиненность ПШКШ оставалась прежней, на что имелись свои веские причины. В быстро изменявшейся ситуации роль криптоаналитиков возрастала, они выдвинулись на передовые рубежи противодействия советской разведке. Экономика диктовала политике свои законы, и 16 марта 1921 года Великобритания подписала с правительством РСФСР торговое соглашение, означавшее его признание де факто. В нем, в частности, были зафиксированы взаимные обязательства сторон воздерживаться от всяких враждебных действий и пропаганды друг против друга. Это позволило открыть в Лондоне советскую миссию, вопреки всем соглашениям сразу же активно подключившуюся к деятельности Коминтерна. До этого британское правительство закрывало глаза на подрывную деятельность III Интернационала и, следовательно, Москвы, справедливо считая и себя отнюдь не без греха, но теперь ситуация изменилась принципиально. Первые же дешифрованные ПШКШ радиограммы показали, что в столице обосновалась активно работающая враждебная резидентура, меньше всего интересовавшаяся традиционным сбором информации. Ее конечной целью являлся экспорт революции и в итоге свержение британского государственного строя. Бывший начальник разведки Адмиралтейства Реджинальд Холл вполне осознал эту опасность еще в 1918 году и эмоционально предупреждал своих менее информированных коллег: “Теперь нам предстоит столкнуться с еще более опасным врагом. Это многоголовая гидра, и ее дьявольская власть стремится распространиться на весь мир. Эта угроза — Советская Россия”[11].

17 августа 1921 года британское правительство организовало утечку информации в газету “Таймс”, поднявшую вопрос о финансировании большевиками рабочего движения в Англии и Шотландии, в частности, газеты “Дейли геральд”. Премьер-министр принял неоднозначное решение обнародовать имевшуюся у него информацию ввиду убежденности ряда ответственных лиц в том, что усиливающаяся в стране социальная напряженность является результатом подрывной деятельности Москвы. Дополнительным стимулом для него явилось преддверие ожидавшихся в Аондоне и других частях страны волнений. Редактор “Таймс” нарушил свое клятвенное обещание и дословно процитировал восемь дешифрованных советских документов, предварив их преамбулой: “Следующие советские радиограммы были перехвачены британским правительством”[12]. В ПШКШ с ужасом ожидали, что Москва немедленно сменит