Искушение Дэвида Армитажа - Дуглас Кеннеди

— Почему, понятно: он хочет стать соавтором моей работы.

Салли пожала плечами:

— Да, Дейв, ты прав. Тебе придется заплатить именно эту цену, если он станет снимать фильм по твоему сценарию. И ты должен на это согласиться.

— Почему?

— Ты и сам знаешь почему: таковы правила игры. И еще потому — если говорить правду, — что это далеко не лучший сценарий из когда-либо написанных. Так почему бы не взять Фила в соавторы?

Я ничего не сказал. Салли пододвинулась и поцеловала меня в макушку.

— Не дуйся, — произнесла она. — Но врать тебе я не буду. Это старый, протухший продукт. И если восьмой по списку богач Америки хочет его купить… бери деньги не раздумывая, даже если тебе придется взять его в соавторы. Поверь мне, Элисон скажет тебе то же самое.

— Ну, надо отдать должное этому типу, — сказала Элисон, когда я позвонил ей, чтобы сообщить о забавах Филиппа Флека. — Весьма извращенный способ привлечь твое внимание.

— И дать мне понять, что хочет стать соавтором.

— Подумаешь! Это же Голливуд. Даже парковщики считают, что заслуживают упоминания в сценарии. И вообще, это не лучшее твое произведение.

Я промолчал.

— Ох уж это обидчивое молчание, — сказала Элисон. — Наш автор сегодня утром слегка чувствителен?

— Да. Слегка.

— Телевидение тебя испортило, Дэвид. Ты теперь считаешь, что ты — Мистер Творческий контроль. Но помни, если по этому сценарию будет сниматься фильм, речь идет о полном метре. А ради такого можно пойти на любые компромиссы.

— Это же комедия, Элисон…

— Слушай, в руках Флека из нее вполне может получиться жуткий кошмар. Ты когда-нибудь видел «Последний шанс»?

— Пока нет.

— Найди диск и повесели себя. На мой взгляд, это самый ненамеренно смешной фильм из когда-либо снятых.

Я так и поступил. В тот же день я взял фильм в соседнем «Блокбастере», собираясь просмотреть его в одиночестве, до того как Салли вернется домой. На всякий случай я запасся пивом, настраиваясь на развлечение.

Ждать долго не пришлось. Фильм начался с крупного плана гибкой и тонкой девицы по имени Пруденс. Она была одета в длинный развевающийся плащ. Через мгновение камера переместилась назад, и я обнаружил, что девица стоит на скалах явно пустынного острова и смотрит на грибообразный взрыв вдалеке. Ее глаза расширяются от ужаса, мы слышим, как она говорит:

— Мир кончается… на моих глазах.

Ничего себе заявочка!

Через несколько минут в кадре появляется вторая девица, такая же гибкая и тонкая. Единственное отличие — на ней очки в роговой оправе. Девицу зовут Хелен, она замужем за сумасшедшим художником Германом, рисующим впечатляющих размеров абстрактные картины, на которых, должно быть, изображены апокалипсические сцены кровавой бойни.

— Я пришел сюда, чтобы избавиться от материальных оков общества, — говорит Герман Хелен, — но теперь общество полностью исчезло. Итак, наша мечта наконец сбылась.

— Да, любовь моя, — отвечает ему Хелен. — Это так. Наша мечта сбылась. Но есть одна проблема: мы должны умереть.

Четвертым членом этого милого квартета оказывается шведский отшельник, которого зовут Хелгор. Он что-то сооружал в дальней лачуге в углу острова, я так и не понял что именно. Хелен была в него влюблена, но он поклялся отказаться от секса, не говоря уже об электричестве, туалете со спуском и всего остального, что не выросло на земле. Но, услышав, что миру приходит конец, он решает отказаться от клятвы насчет совокупления и позволяет Хелен соблазнить его. Когда они опускаются на каменный пол его лачуги, он говорит ей:

— Я хочу попробовать твоего тела. Я хочу испить твою жизненную силу.

Попутно выясняется, что безумный Герман трахает Пруденс, к тому же она уже беременна. В один из моментов Пруденс заявляет ему:

— Я чувствую, как во мне растет жизнь, и это в то время, когда смерть обволакивает все.

Разумеется, Хелен узнает, что Герман изменяет ей с Пруденс, а Хелгар проговаривается, что он трахает Хелен. Парни дерутся, потом следует полчаса задумчивого молчания, которые заканчиваются перемирием и тягомотными рассуждениями о природе существования.

По режиссерской задумке все оставшееся время герои перемещаются по большому каменному плато, расчерченному на белые и черные клетки, как в шахматах. Далекий материк пылает в ядерном пекле, токсичные облака начинают опускаться на остров, и квартет решает встретить свою смерть с высоко поднятыми головами.

— Мы не должны умереть от удушья, — говорит сумасшедший Герман. — Мы должны войти в пламя.

И они погружаются в лодку, чтобы плыть к преисподней под звуки «Путешествия Зигфрида по Рейну» Рихарда Вагнера.

Экран темнеет. Титры.

Когда фильм закончился, я несколько минут сидел в кресле совершенно одуревший. Затем позвонил Элисон и долго твердил ей о том, какой это отвратительный фильм.

— Да, это настоящая мура, — согласилась она.

— Я не могу работать с этим человеком. Я отказываюсь от поездки.

— Не торопись, Дэвид. По-моему, у тебя нет повода не встречаться с Флеком. Разве плохо поваляться на солнышке? И еще: почему бы не продать ему «Трех старых ворчунов»… или «Развлечения и игры» — как там он захочет назвать этот сценарий? Вот что я тебе скажу: если тебе не понравится, что он с ним сделает, ты всегда можешь убрать свое имя из титров. Тем временем я сумею вытрясти из него кучу денег, можешь не сомневаться. Я буду играть по-крупному, Дейв. Запрошу миллион. И обещаю тебе, что он заплатит. Конечно, регистрация твоего сценария под своим именем — это сущий пустяк, но он наверняка не захочет, чтобы об этом узнала общественность. Нам даже просить не придется, он сам заплатит, чтобы мы молчали.

— Какого же ты плохого мнения о человеческой природе, Элисон…

— Слушай, я же агент.

Поговорив с Элисон, я позвонил Салли. Ее помощница заставила меня прождать почти три минуты, затем с напряжением в голосе она сообщила, что «кое-что случилось» и Салли перезвонит мне через несколько минут.

Эти несколько минут растянулись почти что на час. Как только я услышал голос Салли, то сразу понял: стряслась беда.

— У Билла Леви инфаркт, — огорченно сообщила она.

— Милостивый боже…

Билл Леви был ее боссом, это он ввел Салли в «Фокс Телевижн». Салли доверяла ему, в известном смысле он был ей отцом.

— Тяжелый? — спросил я.

— Довольно тяжелый. Билл потерял сознание во время планерки. К счастью, рядом оказалась медсестра, она сделала ему укол еще до приезда «скорой».

— И где он сейчас?

— В Медицинском центре Лос-Анджелеса. В реанимации. Послушай, у нас тут теперь полный хаос. Я поздно приду домой.