Жена Аида - Алина Ланская

— Это я хотел спросить! — Он хохотнул. — Ты откуда такая загорелая? Отдыхала, что ли?

— Ага!

Парень стоял рядом, уходить, похоже, не собирался. И я решила не играть с ним в прятки.

— Ты всю дорогу ехал за нами. Чего хотел-то?

— Да ничего. — Он пожал мощными плечами. Мне даже показалось, что его кожаная куртка жалобно пискнула. — Увидел знакомое личико. Дай, думаю… Я до вечера свободен. Извини, если напугал.

Он снова попытался улыбнуться, вышло не очень ободряюще. Но сейчас Глеб меня уже не напрягал. Да чего я сразу не додумалась?..

— А ты по-прежнему дерешься? Участвуешь в этих боях без правил?

— Ну да! — Он удивился моему вопросу. — А у тебя, я смотрю, все на мази. Замуж за того дебила так и не вышла.

— Да, у меня все хорошо, — подтвердила я. — Слушай, а ты все в том же клубе… ну… где мы с тобой познакомились…

— Да, у Аида. — Я вздрогнула, услышав это имя. — Ты извини, что тогда слился, сама понимаешь, хозяин велел исчезнуть…

— Без проблем. А… Аид сейчас в клубе?

Я замерла, ожидая ответа. Парень задумчиво чесал затылок, но с ответом не спешил. Впрочем, я готова была ждать сколько угодно.

— Не-а, его несколько дней уже не видно, уехал куда-то. — От разочарования у меня все внутри похолодело. — Он тебе нужен, что ли?

— Да так… — Я махнула рукой. — А когда вернется, знаешь?

— Это Аид, детка! — Глеб расхохотался. — Думаешь, он передо мной отчитывается?

— Ты ходишь в его толстовке. — Я не смогла удержаться и ткнула пальцем в нашивку. — Двузубец — это знак Аида, бога царства мертвых, из древних мифов. Почему я сразу не догадалась, когда увидела?

Качок довольно оскалился.

— Выиграл бой однажды. Никто не верил, что выстою, а смог. Аид подарил за победу. Больше нет ни у кого. Если хочешь, я могу узнать, когда он появится. Так тебе нужно?

— Нужно, — выдохнула я. — Или дай его номер мобильного.

— Лучше ты мне свой дай. — Глеб вытащил из кармана кожаной куртки смартфон и приготовился записывать. — Диктуй.

И я продиктовала.

— Если не забуду, свистну. — Глеб лениво обернулся, посмотрел на свою машину, а затем увидел в конце улицы зеленый городской эвакуатор. Ну да, здесь вообще стоянка запрещена.

— Постарайся не забыть, — торопливо попросила я, понимая, что Глеб вот-вот исчезнет. — Я отблагодарю. Тысячи хватит?

Он удивленно присвистнул. Я подумала, что нужно было предложить больше, но ошиблась.

— Да забей, малышка. По старой памяти тебе будет бесплатно.

Он подмигнул, а потом неожиданно ловко запрыгнул в свою «хонду» и с ревом стартанул.

Я дождалась, когда он скроется из вида, и только после этого потопала к отелю.

Ничего себе совпадение! Но, с другой стороны, много ли я знаю людей, кого могу попросить найти Германа?!

Меня заселили в номер быстро и без лишних вопросов. Комнатка оказалась маленькой, но уютной. Я разделась и залезла под душ, желая поскорее смыть с себя дорожную пыль. Мне не давали покоя слова Глеба, что Герман уехал и его нет в городе.

Я бы все сейчас отдала, чтобы только встретиться с ним. Просто посмотреть в его черные глаза, которые так пугали раньше. И пусть я больше не увижу в них мерцающих звезд, главное, чтобы он меня выслушал.

На мобильном оказалось два пропущенных вызова, когда я вышла из душа. Первый — от бабушки, а второй — с неопределившегося номера. Сердце заколотилось от неясного предчувствия. Я сделала несколько глубоких вдохов-выдохов и только после этого набрала бабуле. Она ответила почти сразу.

— Кора, милая! — Голос у ба был очень бодрый. — Как дела? Я звонила Деметре, так она говорит, у тебя для меня новость. Что случилось, родная?

— Я в Москве, ба, — негромко ответила я и зажмурилась, ожидая возмущенного возгласа. Так и произошло.

— В Москве? А что ты там делаешь? Господи, зачем?! А если твой отец узнает?! Это может быть небезопасно…

— Не узнает, ба. Никто ничего не узнает, просто появилось очень важное дело. Я тебе потом все объясню.

— А Игнат? Он знает? Боже, ты одна прилетела? Одна?!

— Со мной все хорошо, обещаю!

Бабушка волновалась. Я уже пожалела, что решила сказать ей правду. Ложь во спасение точно была бы лучше. Нужно было договориться с Деметрой, она бы меня прикрыла.

— Кора! Я очень переживаю. Я позвоню Игнату!

— Не надо никому звонить, все будет хорошо! Извини, ба, я перезвоню. У меня второй вызов.

Номер не определился, но я без раздумий ответила:

— Да.

— Здравствуй, Кора. — От звука его голоса у меня все тут же поплыло перед глазами. — Ты хотела меня видеть?

Аид

— Увы, неблагоприятная внешняя конъюнктура тоже сыграла свою роль. Проблемы с перерабатывающей установкой не дали выйти нам на полные мощности. Ну и все мы знаем о срыве соглашений с поставщиками в феврале. Во втором полугодии мы намерены полностью загрузить мощности НПЗ и стабилизировать производственную деятельность. Однако вынужден констатировать, что в первом полугодии выручка будет на четверть ниже, чем ожидалось…

Финдир суетился, сыпал цифрами, с какого-то хрена притащил непонятные графики. Он извивался как уж на сковородке уже сорок минут. Мне надоело, и я оборвал его бессмысленный лепет:

— Нет! Выручка должна быть такой, как мы ее утвердили на совете директоров в конце прошлого года. Никакие отговорки не принимаются.

За столом возникло шевеление, даже Сева наконец очнулся и убрал мобильный в карман. Четыре часа высидеть, не листая соцсети, для моего брата оказалось не под силу.

— Но позвольте, Герман Всеволодович, это невозможно. — Финдир сочувственно улыбнулся. — Если необходимо, я повторю…

— Никакая конъюнктура не мешает, если голова растет не из задницы, Петр Андреевич. — Я видел в серых глазах финдира плохо скрываемое раздражение. — Посмотрите отчеты конкурентов за первый квартал. Где они?! Установка не перерабатывала нефть всего три дня. В срыве контрактов виноваты не поставщики, а топ-менеджмент завода.

Теперь заерзали все, включая генерального и пока еще главного акционера.

— Я двадцать лет на этом заводе…

— Вы больше не соответствуете целям НПЗ. — Я не видел для себя смысла дальше выслушивать зарвавшегося старпера. Его время закончилось. — Вы уволены.

В зале совещаний повисла пауза. Петр смешно подпрыгнул на месте, выпучив глаза. Не ожидал, считал себя незаменимым, раз протирал штаны за школьной партой с Арсением. Я перевел взгляд на Солнцева — он сидел багровый от злости, но молчал.