Звезда заводской многотиражки 2 - Саша Фишер

еще бы разобраться, как здесь это делается. В газетах что-то не видать обширных разделов об аренде квартир. Ну или я не там смотрю просто...

– Нет-нет, ни в коем случае! – Феликс Борисович демонстративно разорвал бумаги, которые держал, на мелкие клочья и подбросил их вверх. Бумажный снег осыпал его шевелюру, один кусочек зацепился за челку и повис над правым глазом. – Мы продолжим нашу с вами работу! И отправим ее еще в несколько газет. Выйдем на союзные издания! Я докажу, что мы правы, а они все – просто упертые бараны!

– Фух, – с облегчением выдохнул я. – А у меня как раз появилось несколько новых идей, и я хотел их с вами обсудить.

– Отлично! Отлично! – театральным взмахом Феликс пригласил меня в кабинет. Где на столе уже стояла дежурная коробочка эклеров, тарелка с нарезанным лимоном и бутылочка коньяка. Ну да, логично. Как можно работать без топлива?

Часа два мы обсуждали популярную психиатрию. Феликс вещал под мои наводящие вопросы, а я делал заметки. Потом какое-то время я терпеливо слушал, как он разговаривает по телефону и жалуется на проклятущих тараканов. Потом мы снова вернулись к разговору про работу. И только когда бутылка опустела на три четверти, фонтан красноречия и креативности Феликса иссяк, и я понял, что можно, наконец-то обсудить жилищный вопрос. Самым простым решением, конечно, было напроситься пожить к нему гостевую на неопределенный срок. Но мне самому почему-то эта идея не нравилась. Феликс был довольно специфическим человеком, мне было интересно с ним работать, но вот жить с ним на одной территории... Боюсь, в таком режиме я довольно быстро стану из его соавтора его пациентом.

– Феликс Борисович, я хотел с вами поговорить еще об одном вопросе... – начал я осторожно.

– Тебе нужен еще один сеанс с Ириной, я угадал? – встрепенулся он. – Она о тебе спрашивала сегодня утром.

– Это было бы очень кстати, но я не об этом, – вздохнул я. – Я столкнулся с ситуацией, в которой не очень хорошо себе представляю, что делать. Я хочу снять комнату. Или квартиру. В общем, отдельное автономное жилье, не койку в общежитии. Вот только, боюсь, что в университете нас не учили навыку искать себе места проживания.

Я замер, не дыша. Если сейчас он предложит мне пожить у него, надо будет прямо-таки извернуться ужом на сковородке, чтобы отказаться так, чтобы не обидеть моего соавтора-психиатра.

– Хм... Дай-ка подумать... – Феликс Борисович запустил пальцы в свою шевелюру и уставился на потолок. – Кажется Вера Андреевна сдавала комнату. И можно спросить у Генки Богатырева, тоже вроде что-то такое слышал. В крайнем случае, мы с вами прогуляемся до доски объявлений возле Дунькиной рощи, там всегда есть кто-нибудь, готовый помочь в этом вопросе.

Фух. Я испытал смесь облегчения и разочарования. Облегчения, что не придется сейчас ничего придумывать, а разочарования – ну вообще-то мог бы и предложить свои услуги! Так-то он живет один в совершенно великанской квартире! Для Советского Союза.

– А что у вас случилось, собственно? – нахмурился Феликс. – Вам негде жить?

– Можно сказать и так, – хмыкнул я. – Не сошелся характерами с комендантом.

– Понимаю, – с лицемерным сочувствием покивал психиатр. – Так, посидите здесь, я совершу несколько звонков, и мы решим вашу проблему...

В этот момент запиликал звонок на входной двери. Феликс Борисович начала недоуменно нахмурился. Потом лицо его просияло и он вскочил.

– Ох, совсем забыл! Сейчас я вас познакомлю с одним удивительным человеком!

Глава восьмая...был близок к провалу

Я встал и подошел к окну. Отогнул занавеску и посмотрел на площадь. В коридоре кто-то шумно снимал ботинки, голос незнакомый. А на улице суетились рабочие, растягивая между столбов красный транспарант с белыми буквами. Полного текста пока что было не видно, только вторую часть. «...годом, товарищи!». Еще двое рабочих раскручивали гирлянду из цветных лампочек. Доводили, так сказать, до ума новогоднее оформление площади.

– Иван, хочу представить тебе своего коллегу, Константина Семеновича, – торжественно провозгласил от двери Феликс. В комнату бочком просочился маленький щуплый человечек в сером костюме и черной водолазке. Он был прямо-таки антиподом Феликса. Говорил почти шепотом, никаких широких жестов руками. Да что там! Не то, что широких, вообще никаких жестов! Он вцепился одной рукой в другую, как будто даже случайно не хотел показать языком тела хоть что-нибудь.

– Здрассьте, – смущенно не глядя в мою сторону сказал он и бочком пробрался к стулу. Присел на краешек.

– День добрый, – сказал я и снова бросил взгляд за окно. У рабочих наконец-то получилось натянуть полосу ткани с белыми буквами целиком. Зато с гирляндой была явно какая-то проблема. Светиться она отказывалась категорически. И по этому поводу мужик в белой каске возмущался и размахивал руками.

– Иван, я нижайше прошу меня простить, но я рассказал Константину Семеновичу вашу историю, – Феликс откинул верхнюю часть глобуса и извлек из бархатного нутра географического бара бутылочку армянского коньяка. – Дело в том, что потеря памяти – это в каком-то смысле его профиль. И он чрезвычайно заинтересовался вашей ситуацией. Вы не могли бы...

– Вы решили, что мне нужен доктор? – прохладно спросил я. Ну да, ну да. Сейчас этот незаметный хрен начнет задавать вопросы, а под дверью уже дежурит бригада крепких парней со смирительной рубашкой. Будешь отвечать честно – точно псих. Будешь отпираться и все отрицать – что-то тут нечисто, отмазываешься, значит все неоднозначно, и надо бы проехать в стационар и полечиться галоперидолом. А потом, может быть...

– Доктор?! – возмущенно переспросил Феликс и вскочил. – Доктор вам?! Да вы один из самых здравомыслящих молодых людей, которых я знаю! Просто с Костиком мы дружны уже много лет, и это ему, в некотором роде, требуется ваша помощь!

Повисло неловкое молчание. Бледные щеки не в меру скромного доктора порозовели. Взглядом он продолжал сверлить собственные носки. Фу, блин, даже как-то неудобно стало.

– Раз так, то я всегда готов, – хмыкнул я. – Как настоящий пионер.

– Да вы садитесь, Иван, что вы вскочили? – с виноватыми нотками попросил Феликс. – Давайте по граммулечке, чтобы расслабиться, и продолжим разговор. Костик, ты не стесняйся, говори, как есть. Я уверен, Иван отлично все поймет.

Я мысленно вздохнул, отложил на время свой жилищный вопрос и приготовился с энтузиазмом принимать участие в скучной беседе.

Правда, уже буквально минуту спустя скука сменилась энтузиазмом и любопытством.

Костик, в смысле, Константин Семенович Ковач, был главврачом закорской психушки. Ввиду географического положения, занималось это заведение в основном разгоном чертей. Закорск в восьмидесятом по сути уже был городком, но