Своенравная невеста - Мишель Смарт

Шумная, теплая атмосфера таверны быстро сняла напряжение, от которого она не могла избавиться с тех пор, как узнала о своей беременности.

Она не представляла, что именно он заказывает. Официант, сделав пометки в блокноте, исчез, и его место немедленно занял Миколай, державший в одной руке графин с вином, а в другой – кувшин воды со льдом.

– Будешь вино? – спросил Кристиан.

– Нет, я буду воду, – улыбнулась она. – Кстати, как ты познакомился с Миколаем? Он явно относится к тебе не только как к постоянному клиенту.

– Я знаю его с детства.

– Друг семьи?

– Что-то в этом роде.

В глазах Алессандры вспыхнуло любопытство.

– Что ты имеешь в виду?

– Мы с матерью жили у него, в комнате на чердаке. – Он явно не желал распространяться на эту тему.

Но Алессандра не отставала:

– Вы жили здесь на чердаке?

– Да. Они с матерью с детства дружили. И когда нас выгнали из квартиры, Миколай с женой пустили нас к себе на чердак.

– Вы жили вдвоем в одной комнате? – нахмурилась она.

– Да.

– Трудно, наверное?

– Ты не представляешь – насколько, – резко отозвался он.

В то время Миколай едва зарабатывал на жизнь себе и своей семье. Если бы не его доброта, Кристиану с матерью пришлось бы жить на улице. В качестве платы за жилье мать работала у него на кухне, получая свою долю чаевых. Это было все, что Миколай тогда мог себе позволить.

Когда Кристиан заключил свою первую большую сделку, заработав на ней сто тысяч долларов, он тут же отослал Миколаю чек на половину суммы.

Сейчас, вспоминая те годы, он понимал, что бедность не была для него главной бедой. Тяжелее всего было жить вместе с матерью, слушая ее бесконечные злобные реплики.

– Ты когда-нибудь видел отца? – спросила Алессандра.

– Нет. Он ушел, когда я был младенцем.

Облокотившись о стол, она положила подбородок на сцепленные пальцы.

– Наверное, это тоже было трудно?

– Для матери – да, но не для меня. Ведь я его со всем не помню.

Сейчас он не желал думать о нем. Но в детстве мысль об отце преследовала его неотступно. Он выспрашивал о нем у матери, а поскольку ее мнение об отце было совсем не лестным, предпочел сам выдумать его образ. Его отец был супергероем, улетевшим спасать далекую галактику. А когда он ее спасет, непременно вернется к ним, на чердак, и выручит их с матерью из беды.

Эта сказка оставалась с ним лет до семи, когда он случайно услышал разговор Миколая со старшим сыном.

– Елена не может стать другой, – говорил Миколай. – Когда Стратос бросил ее ради той женщины, он навек отравил ее жизнь. Он собрал вещи и ушел, оставив ее без гроша с шестимесячным ребенком на руках.

С того момента он больше не сочинял сказок об отце. Стратос Маркос не собирался возвращаться, чтобы их спасти. Это предстояло сделать ему, Кристиану.

– Скажи, ты когда-нибудь пытался найти отца? – спросила Алессандра.

– Зачем мне общаться с человеком, который бросил жену с ребенком?

– Я тебя понимаю, – поморщилась Алессандра.

– Вряд ли. – Кристиан прикрыл глаза. – Твой отец – алкоголик и игрок. Он был неспособен о тебе позаботиться. Но он не бросал тебя.

Алессандра зло рассмеялась:

– Я думала, ты больше знаешь о нашей семье. Отец бросил меня на руках у деда, когда мне не было и года. С самого рождения мной занимался Рокко. Отец не обращал на меня никакого внимания. Его никогда не было рядом со мной в важный момент. В тех редких случаях, когда он все же появлялся в семейном кругу, он не раз говаривал со мной и даже не смотрел на меня. Он про сто не хотел меня видеть. Так что не думай, что я не могу понять твоих чувств, – ведь мой отец тоже отказался от меня. И что еще хуже – от Рокко.

Да, подумал Кристиан, у них с Алессандрой куда больше общего, чем он предполагал.

Он взглянул на ее щеки, залитые румянцем, на ее пылающие яростью глаза, похожие на медовые омуты, и вспомнил, как впервые заглянул в них, прижав ее к стене в ее миланской квартире. Theos, как прекрасно было касаться ее тела, словно созданного для него!..

Он мучительно отгонял от себя видение ее нагого тела, ее ног, с силой обвивавших его. Сейчас ее колени тоже были прижаты к нему, а глубокий вырез открывал золотистую кожу на ключицах, спускаясь к груди, уже заметно набухшей. Интересно, какова она сейчас? Такая же сладкая на вкус, как тогда?..

Нет, он должен прекратить это. Прямо сейчас. Именно из-за таких мыслей его жизнь так усложнилась. Тогда, в тот вечер, сидя с ней в ресторане в Милане, он тоже мучительно думал о ее пухлых губах, представлял, как вопьется в них поцелуем…

Нет, он не прикоснется к ней до свадьбы. Он дал слово. Пусть он испортил жизнь им обоим, но сейчас он будет поступать так, как следует. Алессандра ему не верит – и это понятно, учитывая его репутацию и ее собственное прошлое. Он должен доказать ей, что на него можно положиться.

Казалось бы, в этом не было ничего сложного. Кристиан любил секс – как и любой мужчина из плоти и крови, – но никогда не позволял вожделению брать верх над разумом. Но с Алессандрой… Чем дольше она смотрела на него, тем нестерпимее становилось желание вновь обладать ею. Она вся была словно воплощенное искушение – от блестящих каштановых волос, в которые он мечтал запустить пальцы, до загорелых рук, которых так и хотелось коснуться. Стоило ей заговорить – и он уже не мог оторвать взгляда от ее приоткрытых губ, стремясь слиться с ней в поцелуе.

Скоро. Совсем скоро она вновь будет принадлежать ему.

– По крайней мере, у тебя был Рокко, – мягко проговорил он.

– Отчасти ты прав, – отозвалась она. – Но все-таки он был на семь лет старше меня, и когда мне исполнилось одиннадцать, он уехал в университет. Дед любил меня, но он совершенно не знал, как воспитывать девочку, поэтому предпочитал оставлять меня на слуг.

– И все-таки твое и мое детство были совсем разными, – сказал Кристиан, тщательно подбирая слова.

– Ты так думаешь? – озадаченно спросила она. – Но почему? Объясни! Мы женимся через пять дней, и я не хочу выходить замуж за незнакомца.

Кристиан взял бокал и сделал глоток вина:

– Ты, agapi mou, жила в мире блеска и богатства. Ты не представляешь, как я жил. Мы были так бедны, что у меня не было даже шнурков. Когда я приехал в университет, у меня была только одна смена одежды и белья. Я был одним из тех детей, которых такие, как ты, предпочитали просто не замечать.

Действительно, Алессандра казалась ему волшебным существом из другого мира – из тех, что иногда проходили мимо таверны, когда он мыл полы. Она была лучше его во всем. Лучше, чем он мог надеяться когда-либо стать, сколько бы он ни заработал.