Эффект Плацебо - Vladi N

колени к груди, не сводя глаз с женщины, которую столько лет считала умершей, и начинаю бесконтрольно плакать.

— Ты жива… Господи… Ты жива…

— Милая, — мама подаётся вперёд, тем самым вынуждая меня вжаться в эту пресловутую стену ещё сильнее. Когда она видит мою реакцию, то разочаровано отстраняется, оборачиваясь на Рона в поисках поддержки. — Дай мне все объяснить тебе.

— Что ты собираешься объяснять? — истеричный смешок вырывается из воспаленного горла, перемешиваясь с всхлипами. — Как ты бросила родную дочь? Позволила всем думать, что ты умерла, оплакивать тебя, пока сама преспокойно жила?

— Тиф…

— Боже! Боже! — утыкаюсь лицом в коленки, размазывая слезы. Этого просто не может быть! Я похоронила ее больше десяти лет назад.

— Я говорил, что ей нужно время, Виктория. Девочка не готова.

— У нас нет больше времени! — рявкает в ответ мама. — Они найдут нас. Надо уходить. Он знает, что я жива.

— Посмотри, в каком она состоянии, — Рональд подходит ближе к кровати и сочувственно разглядывает меня. Странно, но сейчас я больше доверяю этому почти незнакомому для меня мужчине, чем родной матери. — Как мы все это осуществим?

— Рон, дай нам поговорить. Пожалуйста.

В ее голосе столько неприкрытой мольбы, что мужчина безоговорочно оставляет нас наедине. Поднимаю глаза и встречаюсь с ее, такими родными, но стертыми из памяти временем. Виктория Барлоу, красивая, статная и свежая, какой я ее и помню, сидит передо мной и пытается подобрать слова, чтобы объясниться. Во мне же борются два диких и противоречивых в своем проявлении желания: крепко-крепко стиснуть ее в своих объятиях или кричать, что есть мочи, о том, как мне сейчас больно осознавать ее предательство.

— Я не знаю, как оправдаться, родная. То, что тебе пришлось испытать… То, какой стресс ты пережила…

Ее брови хмурятся. Красивое лицо искажается от раскаяния. Но я по-прежнему продолжаю молчать. Слезы катятся градом, не давая никакой передышки.

— Я была в безвыходном положении, Тиффани. Мне грозило то, что сейчас ждёт тебя, если этого не удастся избежать, — она ждёт моей реакции, но я лишь продолжаю слушать. — Итон подставился по-крупному. А я больше не могла терпеть весь этот ужас. Ричард помог мне сделать так, чтобы меня перестали искать.

— Ричард? — хриплю, поражённая информацией.

— Да. Только он знал, что я жива. Именно он сфальсифицировал мою смерть.

— Но как же… Как же опознание?..

— Там так же был старший из Хоггардов. Твой отец в тот момент в очередной раз скитался по стране, чтобы скрыться от тех, кому задолжал. Мы все просчитали, — наблюдаю за ее реакциями на свои же слова. Мама говорит спокойно, четко определяя рамки произошедшего. — Ричард вытащил меня из такого кошмара, что и представить страшно. И если мы сейчас же не уберемся из этого города, то тебя ждёт этот же ужас. Я не могу этого допустить.

— Почему? Что тебе мешает бросить меня ещё раз, если ты уже однажды сделала это? Оставила наедине с беспробудным пьяницей и игроманом, который почти все вытащил из дома, после чего заложил и родную дочь? — слова вылетают из меня пулями, четко попадая в цель. Виктория морщится после каждой сказанной фразы. В карих глазах застыли предательские слезы.

— Это не так, доченька, — каждая буква даётся ей с огромным трудом. — Я всегда наблюдала за тобой. Рядом были мои люди и люди Ричарда. Но когда ситуация вышла из-под контроля, мы с Роном вернулись в Лондон.

— С Роном? — выгибаю бровь.

— На данный момент это неважно. Милая, я готова вымаливать твое прощение, делать все, чтобы вновь завоевать твое доверие, но сейчас, — она протягивает ко мне свою ладонь и кладёт поверх моей, разгоняя по телу совершенно особенные мурашки, — нам нужно бежать из этого города.

— Почему? Что происходит?

— Они знают, что я жива и что я здесь. Я не смогу защитить нас от этих людей.

— Стоп, мама! — повышаю голос и выпрямляюсь на кровати. — Что за игры ты снова ведёшь? Почему мне нельзя сообщить Хоггардам, что я с тобой? Они же с ума сходят! Киллиан…

— Киллиан, — она тяжело и понимающе вздыхает, — я знала, что это могло произойти.

— Что ты?..

— Я имею в виду тебя и его. Вместе. Я знала, что вы можете притянуться друг к другу. Вы слишком похожи.

— Так дай мне сообщить ему! Если объединить усилия, то мы сможем справиться!

— Тиффани, опомнись! — она берет меня за плечи и хорошенько встряхивает. — Ты не понимаешь, что это за люди! На что они способны ради достижения целей! Это не шутки, не игры, не фарс! Они убивают и насилуют за меньшее! Раскрой ты, наконец, глаза!

— Они защищали меня все это время, в отличие от тебя.

— И тогда, когда тебя избили и бросили под забором так же, как когда-то меня? И когда гоняли ночью по одному из захудалых переулков Лондона?! — она злится. Все написано на лице — каждая гневная эмоция, каждая нецензурная мысль отпечатана. — Я всегда любила Киллиана как своего собственного ребенка, но он вырос и стал одним из них. Ему нельзя доверять.

— Ты бросила меня, мама! — ору ей в лицо, пытаясь перекричать здравый смысл в собственной голове, который упорно твердит прислушаться к ее словам. — Бросила! Оставила одну!

— А он разве нет? Он не бросил тебя?

Эти слова резко отбрасывают меня в ту пресловутую ночь, когда я застала его в постели с другой женщиной.

— Откуда ты знаешь? — голос срывается, а слезы снова катятся из глаз.

— У меня свои источники, родная, — все в ней кричит о сочувствии. — Он стал одним из этих людей: опасным, циничным и равнодушным. Они считают, что всеми остальными можно пользоваться и крутить, как им вздумается. Сломать человека для них ничего не стоит. И он сломает тебя. Выкинет за ненадобностью. Такова его суть. Он — эгоист.

— Как и ты, мама. Ты бросила меня, выбрав себя. Тебе ли говорить об эгоизме.

В комнате повисла удушающая тишина. Я не узнавала женщину, которая сидела передо мной. Внешне она все та же моя мама, а внутренне совершенно незнакомый человек.

— Я знаю, что сейчас у тебя нет доверия в мой адрес, но я очень прошу тебя, доченька, прислушайся ко мне, — несколько крупных соленых капель упали ей на щеку. — Нам нужно уезжать, пока не стало поздно. После чего мы продолжим выяснять то, в чем просели за пройденный промежуток времени. Я обещаю, что смогу объяснить тебе все. И почему я так поступила.

— Я хочу связаться с Киллианом.

— Это исключено.

— Ты не можешь диктовать мне условия после десятилетнего отсутствия, мама, —