Дисциплинарный санаторий - Эдуард Лимонов

И самые древние и самые новые мифы, доступные нам детальные биографии Великих Людей есть не что иное, как средство передачи жизненного опыта человечества, каждый есть: «Примерная История Поведения Мужчины. Что делать и как делать».

Если доминантное меньшинство человечества тяготело к подражанию мифу Героя — Воина — Лидера, то массы культивировали иные мифы, подходящие к темпераменту и энергии своей биологической категории. Любопытен цикл русских сказок об Иване-дураке. Самая распространенная версия вкратце такова.

Иван-дурак — младший сын в крестьянской семье. Сын непутевый, ленивый. В отличие от старших сыновей — тружеников он предпочитает целый день валяться на печи. И даже свои обязанности помощника матери в домашнем хозяйстве он исполняет только по принуждению. Однажды зимой он вынужден отправиться на реку за водой (мать выталкивает его). Иван лениво опускает ведро в прорубь, зачерпывает и обнаруживает в ведре щуку. Щука обращается к нему человечьим голосом, просит освободить ее. Иван-дурак, уже предвкушающий вкус ухи из щуки, спрашивает, что же он будет иметь за то, что отпустит ее в прорубь. «Я берусь исполнить любые твои желания»,— обещает щука и предлагает ему испытать ее, выразить желание. Первым желанием Ивана оказывается желание избавиться от ближайшей по времени работы. «Хочу, чтобы ведра сами домой пошли!» — заявляет ленивец. «Скажи: «По щучьему велению, по моему хотению, ведра, ступайте в избу сами!»» — учит его щука магической формуле. К великой радости Ивана, ведра сами плывут по воздуху от реки к избе, входят и становятся на лавку. Иван отпускает щуку. И начинается для него райская жизнь. Теперь он ездит за водой всякий раз на печи. Приглашенный к царю, Иван-ленивец предпочитает отправиться на печи, ибо ему лень пересаживаться в карету. В конце концов щука устраивает так, что царская дочь влюбляется в дурака и выходит за него замуж. В приданое Иван получает полцарства. Happy End.

Отметим, что народ поместил щуку в ведро дурачка и лодыря. Не в ведра работящих сыновей, хотя, несомненно, они чаще ходили за водой, чем лодырь. (Дурак еще и не желает идти к счастливому случаю. На улице холод, а на печи — тепло. Мать выталкивает его.) Сказка, в сущности, народное желание, воспевает, как видим, не работников (старших сыновей сказка даже не удостаивает именами), не планомерное, потом и усилиями, накопление богатства и благосостояния («копейка рубль бережет»), но магическое скоробогатство. Вышел, нехотя зачерпнул, а братья будут всю жизнь трудиться и станут только зажиточными крестьянами. Восхищенно описывается сказкой анархическая наглость Ивана. Когда царь, прослышав об Иване, посылает за ним карету и придворных, старшие сыновья бледнеют от ужаса, а Иван, зевая, отсылает придворных и, лишь выспавшись, приказывает печи: «По щучьему велению отправляйся к царю во дворец!» («И множество народу Иванова печь подавила»,— замечает бесстрастно безжалостная сказка, скорее довольная давкой народа.)

Остановимся, дабы набросать характеристику среднего человека санатория, типичного массового больного. Дабы сравнить ее с архетипами двух основных биологических групп, созданными воображением и практикой человечества.

Трудоспособность — основной социальный параметр современного человека. Не физическая сила, не мыслительные или сексуальные способности, но трудоспособность в обществе, одержимом продуктивностью,— основное достоинство. Старательность выполнения порученной функции. Худшие — лишаются бремени труда. Положительный средний гражданин трудится на фабрике, в офисе, в сфере обслуживания, в своем магазине или лавке с девяти до пяти. Он исправно платит налоги в Public treasury[73]и аккуратно выписывает чеки сервисам обслуживания его жизни: телефонной и электрогазовой компании, компании страхования, докторам, адвокатам, привязал себя на долгие годы к выплате процентов банку (взял кредит на покупку квартиры или автомобиля). Положительный средний гражданин не совершает наказуемых законом действий, никогда не бывает арестован. Если участвует в собраниях граждан, то только в «организованных» (его профсоюзом, партией, муниципалитетом, по поводу «справедливых дел») демонстрациях, то есть он знает свое социальное место. Беспрекословно подчинен санаторному распорядку его жизни: Formation — Employment — Retirement…[74]He употребляет врожденную биологическую агрессивность человеческого вида — сдал заботу о своей безопасности администрации — полиции (следствие этого — атрофированность воли и боевого духа, психология протектируемого и защищаемого взрослыми вечного подростка). Современный гражданин санатория обладает всеми положительными качествами одомашненного животного: послушен, легко управляем, может выйти из себя, только если голоден.

Ясно, что никакой связи с мифом Героя в поведении санаторного больного обнаружить невозможно. Ни о каких тенях Ганнибала или Лоуренса Аравийского не может быть и речи. Но и Иван-счастливчик не является официальной моделью человека санаторного. Санаторная мораль предлагает нам не Ивана, но Ивановых братьев в качестве подражания. Скучных и бездарных накопителей (успех выходит за пределы одной человеческой жизни и становится целью цепи человеческих жизней — делом поколений одной семьи. Мы откладываем сантимы, но наши дети, окончив университет, будут жить лучше). Однако сами People сопротивляются (если не активно, то пассивно), живя жизнью Ивановых братьев, они все же восхищаются счастливому случаю Ивана-дурака. В Союзе Советских лозунг «Труд есть дело чести, доблести и геройства!» в сотнях тысяч экземпляров висел (золотыми буквами на красном кумаче, попраздничнее!) на фасадах заводов и фабрик. Однако народ предпочитал завидовать судьбе никому не известного доселе Алексея Аджубея, женившегося на дочери Хрущева и ставшего вдруг могущественным Человеком — главным редактором газеты «Известия» и членом Политбюро ЦК КПСС. Советские People вышучивали искусственно сделанных государственных героев: в 30-х годах это был шахтер Стаханов, в начале 60-х — ткачиха Гаганова. В Соединенных Штатах, как и в СССР, труд есть доблесть номер один. Великая Американская Мечта — устная и письменная антология, включающая в себя легенды и рецепты добывания миллионов, содержит сладкие анекдоты о посыльных и чистильщиках обуви, упорным трудом и бережливостью добившихся богатства. Однако всегда стремящиеся к чуду, по возможности, к немедленному (instant) удовлетворению желаний, восхищение и симпатия (американских) People находятся на стороне немедленных скоробогатеев. Хью Хэфнера, основавшего «Плэйбой» с нуля, Спилберга, придумавшего удачный трюк в синема, безымянного «X», догадавшегося первым слетать в Колумбию и закупить там груз кокаина. В подвигах вышеперечисленных героев, пусть они и более трудоемки, чем Иванов поход с ведрами, наклон и зачерпывание, содержится значительная доля «иванодурачества» и случая. Несмотря на все усилия «идеальных» больных и администрации утвердить в качестве модели работящего среднего человека безымянных братьев Ивана (вспомним братьев Жюльена в романе «Красное и Черное»), авантюрист или бандит (Сорель, Растиньяк, Месрин) занимают воображение People.