Фелисити - Трине Авеан

всегда была сразу на двух сторонах, Фелисити. – Он протянул ко мне руку и погладил по щеке. – Я всегда видел в тебе свет, которого никогда в тебе не было. Но даже сама тьма иногда бывает светлой. – Он говорил, а я не верила ни единому слову или не хотела верить.

Валентайн сильно раскашлялся его минуты подходили к концу.

- Я не успею рассказать тебе все, что произошло, но знай, никто не желал тебе зла, ты и есть само зло, тьма, смерть. Называй себя как хочешь. В тот день родились не просто дочери, родилась Тьма и Свет. Ты и Эмералд, твоя сестра.

- Но…

- В день вашего восемнадцатого дня рождения, вы как с цепи сорвались. Ваша сущность поглотила вам окончательно и ничего от прежних сестер от вас не осталось. Эмералд пыталась убить тебя. Я ей говорил, что это бессмысленно и если умрешь ты, то и она тоже, но ее, как и тебя будто подменили.

Это были последние слова старейшины, потом он закрыл глаза и сделал последний вздох.

***

Я шла по тоннелю уже в одиночестве не оглядываясь назад. Казалось теперь все стоит на своих местах, но до сих пор не может поместиться в моей голове. То есть я само воплощение тьмы и ужаса? Я само зло и даже сам Сатана мне в подметки не годиться. Ну да, ведь Сатана просто злой властелин Ада, а я само зло – то чем он одержим. Ужас.

Но что тогда нашел во мне Огастес? Если мы с ним были так близки в прошлом, то что-то светлое во мне всё-таки было. Но после очередного приступа ярости мне так уже не казалось. Я не могла вспомнить всего, что было тогда, прошло уже слишком много лет забвения. Но мне теперь это было просто необходимо. За что Эмералд хотела меня убить? За то, что она добро, а я полная ее противоположность?

Я остановилась и собрала в кулак всю свою волю и вновь почувствовала прилив сил, которые бурлили во мне раскаленной лавой, то и дело желающей вырваться за края дозволенного. И перед глазами встала картинка, в правдивость которой я не могла не верить.

«Вот стою я, такая красивая, вокруг меня клубы черного дыма, и Огастес рядом со мной, такой родной и единственный. Стоит чуть позади меня в таком же черном старинном костюме и вокруг него тоже летает дым, правда его дым был не таким густым, что у меня. Разумеется, ведь темней души что у меня просто не существовало, как мне уже удалось узнать, это то что я и есть само зло.

Мы стояли, и я улыбалась наблюдая, как эти клубы дыма спускались вниз и перевоплощались в войска. Огромных и вооружённых призрачными саблями и копьями, воинов, что косили всех жителей мира Циры. А потом и других миров. Соблюдая порядок очереди. Но вдруг передо мной появилась армия, которая слепила глаза и была больше моей в несколько раз. «Как ей удалось?» появился вопрос в моей голове, я как будто заново переживала тот день.

Это была Эмералд со своей удвоенной армией из света, что выливался из нее. На ее лице была одержимость. Она как одержимая желала моей смерти, не понимая, что все что происходит это из-за нее. Я не помнила, зачем я делала это, но во мне было чувство долга, я чувствовала, что я делаю правильно, а то что она – предательство. Этот водоворот непонятных мне ощущений засасывал меня, и картинка становилась все хуже, но я успела увидеть, что было дальше.

Я закричала и попыталась выжать из себя последние силы, чтобы моя армия переключилась с обитателей миров и билась со светом. Я пыталась сделать как можно больше воинов, чтобы сравнять силы, Огастес тоже помогал мне одолеть светлую сущность Эмералд, но его сил не было достаточно. Мы проиграли ту войну.

Потом перед моими глазами предстала вторая картина. Огастеса уже нигде не было, м стояли на том же холме, что и до этого момента. Эмералд стояла передо мной, а я сидела на земле сжимая руки в кулаки, убитая. Обессиленная.

Эмералд подняла над моей головой свой горящий золотым пламенем меч, но ее остановил грубый мужской голос. Рядом появился темный рыцарь, Натан. Именно так она его называла. Она была готова ослепнуть, чтобы не видеть его настоящее существо. Он был темен, душой. Но тщательно скрывал от нее это. Так уж вышло, что даже самый подлый мерзавец мог притворяться священником и «добро» верило бы до конца потому, что оно верит во все, что ему говорят. Но я-то могла распознать то чем владею. А именно, я владею злом, самим ужасом, который только можно было себе представить и увидеть своего мне не было трудно. А эта дура Эмералд надеялась, на его истинную любовь. Что он был добр и чист душой, как она, наша прекрасная леди. Ха! А вот и нет.

Я из последних сил подняла руки к небу вопрошая Богинь показать настоящую сущность Натана. И перед нами обеими закружился смерч из кожи и костей. Эмералд закричала, когда увидела во что превращается ее любимый.

Теперь перед нами стояло чудовище, слизкая и липкая тварь огромных размеров. Голова была большой с зубами наружу, если это вообще можно было назвать зубами. Огромные клыки выпирали и тонкий змеиный язык извивался за ними. Нос отсутствовал, а глаза были огромными, как черный омут. Тело было худощавым, изогнутым и горб истым, но все равно больше всего походило структурой на человеческое.

Она закричала и слезы хлынули из ее глаз, я проиграла войну, но она потерпела тоже не маловажные потери. Меч вознесся к небу и спустился вниз тяжелым камнем на мою шею. Смерть для меня лишь перерождение, как и для нее, наверное.

Я родилась в мире людей, не меняя имени.»

4.

По-моему, вернуться назад было самой глупой ошибкой, но я устала бежать, устала прятаться. Хоть и делала это не так долго, но знала, что, убежав один раз я буду бегать всегда. Если кому-то нужна моя смерть, то пусть объяснит хоть зачем. Если меня убить нереально, то я до конца дней всего в мире буду чей-либо марионеткой, так какая разница чьей?

Я вернулась туда и стояла, наблюдая за картиной. Огастес стоял около Натана и угрожал ему огромным черным мечом из тьмы и дыма, что я видела