Выжившие: Начало - Илья Тамбовцев

который падал милый и детский подбородок. Выше были бледные, но красные и влажные губы, опустившиеся от грусти. Тонкие щеки, крупные и печальные глаза с огромными черными, полными боли, страданий и печали, у которых нет дна, зрачками.

Пришедшие врачи еще осмотрели некоторых и собирались уходить, но двое оставшихся военных остановили их и что-то им тихо проговорили. Один из врачей обернулся и подошел к Олегу.

Второй тоже незамедлительно подошел. Первый сел с краю койки, достал маленький фонарик, раскрыл и так открытый правый глаз Олегу и посветил в него. Яркий и белый свет ослепил подростка и заставил его быстро заморгать и немного подергать руками. Врач обернулся к военным и сквозь противогаз сказал им:

— Он очнулся!

Один военный что-то сказал второму, и тот удалился, а сам подошел к врачам и уставился на Олега. Это был невысокий, белоснежно бледный, но крепкий и поджарый мужик со светлой и резкой бородой, росшей из острых квадратных скул. Глаза маленькие и немного узкие, но нахмуренные брови делали их не узкими, а суровыми, с боевым взглядом. Лоб высокий, без морщин, нос ровный и крупный, губы потрескавшиеся и слегка улыбаются. На этом военном был красный берет и точно такой же костюм, как у шофера, но красные линии на руках были перечеркнуты вдоль одной багровой.

Врачи же вынимали из вены левой руки иглу от капельницы, которую Олег не заметил, измеряли давление тем же прибором и водили около тела дозиметром, который не подавал признаков радиационной опасности, а только мирно потрескивал.

— Как вы видите, наш новый препарат дает плоды. Радиация полностью вывелась из организма!.. — говорил военному первый врач.

Второй тем временем расспрашивал:

— Голова болит, кружится? Рвотные позывы есть? Конечности чувствуешь? В глазах не двоится? Хорошо меня слышишь? А говорить можешь?

На все вопросы Олег лишь мотал головой или кивал, подтверждая, что с ним все в порядке.

— Попробуй встать и пройтись маленько, не дальше той койки. — Врач указал на ближайшую койку, на которой неподвижно лежал какой-то почерневший старик.

Олег встал. Ноги уверенно держали тело и также двигались. Подросток сделал несколько шагов у своей койки и сел рядом с первым врачом.

— Жалобы какие-нибудь есть? — продолжал спрашивать второй.

— Только лицо и шею жжет, — ответил сухо Олег.

— Ну это уже у тебя от ожогов. Скоро пройдет. Через неделю снимем повязки. Ожоги у тебя тяжелые. Не трогай их. Наверное, на улице был в момент пожара?

— В лесу, — мрачно произнес подросток.

— Тем более. А что ты вообще там делал?

— С девушкой гулял.

— А с ней что случилось?

— Она сознание потеряла, и я ее оставил в небольшой постройке на окраине, у дороги, а сам пошел за помощью. Вы можете ее спасти?

Врач немного помолчал, потупив взгляд и сказал:

— Где она, еще раз?

— В небольшом кирпичном здании, на окраине леса. Я не могу сказать точнее…

В коморку вошел высокий и стройный человек с темными волосами, убранными назад. Голова квадратная и пропорциональная, с прямым и высоким лбом. Крупные и голубые глаза особенно выделялись на серьезном лице этого тридцатипятилетнего человека. Губы тонкие и багровые, взгляд такой же, как у Олега. Был одет так же, как и остальные военные, но головного убора не было. Это пришел отец подростка. Александр Григорьевич Громов.

Как только он зашел, сразу же с распростертыми руками подбежал к сыну, встававшему с койки навстречу, и крепко обнял Олега. У обоих поступали слезы, которые они старались сдерживать. Радость охватывала их сердца, соединившиеся родными узами. Отец отпустил сына и посмотрел на него ожившими теплотой глазами. Легкая, но искренняя улыбка осветила его серьезное и печальное лицо, которое, скорее всего, потеряло много слез, нервов и сил, пытаясь найти своего сына и спасти людей.

— Сынок… Я не верю… Ты нашелся? Ты живой!.. — произнес отец.

— Папа! Я не ожидал тебя здесь увидеть! Я думал, ты дома или эвакуировался.

— С чего это я должен эвакуироваться? — улыбался человек.

— Я видел брошенную колонну. Скажи, что вообще произошло?

— Это долгая история… Скажу пока вот что: Луна была взорвана ядерным зарядом. На ней была пара исследовательских групп… Они что-то там нашли, поднялась паника, и кто-то решил уничтожить Луну, думая, что уничтожить это «что-то». Однако оно проникло на землю с лунными осколками. Весь мир заполонили зараженные…

— Как? Всего где-то несколько часов прошло с момента этого взрыва.

— Вообще-то неделя. Ты пролежал здесь без сознания восемь дней.

— Как?

— У тебя было облучение второй степени, ожоги той же степени, помутнение рассудка, кровопотеря, а также в крови у тебя нашли палочки этого вируса, которые почему-то не развиваются у тебя и исчезли.

Олег пребывал в шоке от услышанного. Ему не верилось, что у него целый букет ранений и болезней. Особенно его поразило то, что у него в крови был вирус, которым заразились те люди в автобусе (наверное) и Настя. На секунду подростка охватил страх и предчувствие своей смерти, однако очень быстро наступило спокойствие, но сердце продолжало взволнованно биться о горячую грудную клетку.

— Эта болезнь оказалась умным вирусом, клетки которого во время полета над землей лунных осколков, так сказать, десантировались и начали проникать в организмы, вызывая необратимые мутации с поразительной скоростью.

Настя и остальные были действительно больны этим вирусом, что очень напугало Олега, хотя он этого не показал.

— А как я не умер от облучения? — спросил Олег.

— Спасибо препарату «АРП-1Э», который мы нашли в твоем рюкзаке. Курс уколов этого препарата творят чудо… Кстати, где ты нашел это лекарство? Оно же вроде бы только у нас есть?

— В той же колонне, там я и автомат, и куртку, и карту нашел… А еще с рыжим трупом подрался из-за автомата.

— С кем? — не понял отец.

— Рыжий военный ожил и чуть не убил меня. Я залез в перевернувшийся БТР и нашел там автомат с картой, а там одни трупы, и, в общем, я начал вылезать и вдруг меня схватил оживший военный, метнул в ногу нож и чуть не задушил. По виду напоминал зомби…

— Понятно, обращенный… Это и есть те, кто заражены вирусом. Кстати, про какую карту ты говорил?

Олег достал из кармана сверток помятой уже бумаги с картой. Отец взял ее, раскрыл и целую минуту напряженно ее рассматривал. В карту также издалека глядели военные сзади.

— Говоришь, что хорошо обыскал, а, Краснов? — спросил у человека в красном берете отец.

Тот нахмурился, поджал губы и отвернулся, что-то проговорив про себя.

— На, черт, отнеси это нашим аналитикам