«Свет зари» - Александр Сергеевич Конторович

даже часть кожуха снять — мешался.

— Но… вывернулись же, товарищ генерал?

— А если б не вывернулись? — возразил тот. — Молчишь? Вручную бы тележку ту самую толкали бы? Небось, уже и жребий кинули промеж себя?

— Ну…

— Ладно! — махнул рукою Сомов. — После об этом поговорим. А сейчас — разговор о другом.

— Дабы впредь исключить подобную ситуацию, — продолжил уже полковник, — мы приняли следующее решение. Режим радиомолчания для вашей, товарищ капитан, группы — отменяется. Но — только для вас! Это понятно?

— Так точно, товарищ полковник, — кивнул Ведерников. — Понятно.

— Впредь, любая, имеющая отношение к делу, информация до вас будет доводиться максимально оперативно. На сообщения от абонента «Заря» рекомендую обращать самое пристальное внимание! Сами понимаете, что никакие сведения об этих сообщениях никому не разглашаются — они имеют отношение только непосредственно к вам. Докладывать об этом вы можете только товарищу Сомову — и более никому!

— Ясно, товарищ полковник. Разрешите вопрос?

— Слушаю вас.

— «Заря» работает только с нами?

А вот тут собеседник с ответом промедлил.

— Нет. Не только с вами. Но напрямую — только с вашей группой.

— Почему?

— А вы неплохо сработались, — ответствовал уже генерал. — По подобным сведениям выходило уже несколько групп — но только у вас получилось стопроцентное попадание! И это было отмечено…

Откровенно говоря, капитан воспринял все эти новости с известным спокойствием. Ну, будут теперь ещё и эти странные сообщения приходить — и что? Нет, в способности конкретного информатора он поверил. Да и странно было бы обратное, всё же эти сведения были достаточно точными и актуальными.

Другой вопрос… что, теперь постоянно работать по всяческой отраве предстоит? Вот уж сомнительное удовольствие, честно говоря! Нужное, кто б спорил… но уж больно нерадостное это занятие.

Тем не менее, особого напряга эта перспектива всё же не вызвала. Всегда спокойнее работать, когда знаешь о противнике что-то конкретное.

Вернувшись в казарму, он собрал своих бойцов и рассказал им о прошедшем только что разговоре. Благо, что никто из руководства такого не запрещал. Один же хрен — всем вместе работать, так чего же от своих-то правду скрывать?

Новость сию все восприняли спокойно, один только Гелоев головою покачал и нахмурился.

— Ты чего такой смурной, Азамат? — спросил у него капитан после того, как все разошлись.

— Да… как тебе сказать… Нет, что нас особо выделили — это даже хорошо! Значит, по конкретным целям работать будем, не по всякой там мелочевке. Опять же — стало быть, мы у командования на хорошем счету!

— Ну а проблема-то тогда в чём?

— «Заря» этот… Я помню, что ты тогда говорил про его записки. Не военный это человек, тот так писать не станет!

Ведерников кивнул — он и сам думал точно также.

— Это верно. Думаю, что к армейским делам он никаким боком не прислонялся. Не иначе — работает где-то там… — он неопределённо повертел в воздухе рукой. — Что-то слышит, что-то, может, и видит… вот и сообщает — в меру, так сказать, собственного разумения. Но многого-то он знать попросту не может, да и понимает — уж точно, не как мы!

— Вот! — согласился осетин. — Он-то, ладно — услышал, передал… за то ему и спасибо! А ходить-то ногами нам! Но — одно дело, ежели, например, ты услышишь или увидишь — или я! Мы-то совсем иначе всё это поймём!

— И спорить не стану, потому, как ты прав! Однако ж… — командир группы покачал головой. — Есть тут у меня одна непонятка… и никак я с ней разобраться пока не могу!

— Что такое? — наклонил голову «Топтыгин».

— Да окна эти! Где сигнализации не было. Откуда и как про это-то вдруг выяснили? Ежели какая-то инспекция это углядела — так почему тогда этот огрех не устранили? А если нет? И не было никакой инспекции? Сам же видел — там всё пылюкой по уши заросло, никто туда, уже черт знает сколько времени, не заглядывал! Откуда он-то про это узнал?

— Ну… — почесал в затылке собеседник, — может, с каких-то давних времён?

— Со времён Союза, что ли? — хмыкнул капитан. — И сколько же лет-то тогда этот товарищ сидит в данном ведомстве? На пенсию-то ему не пора ещё? И потом…

Ведерников прервался, встал со стула и подошёл к окну.

— Видишь ли, Азамат… Я ведь, уже после всего, попросил поискать старые снимки этого объекта. Совсем старые, понимаешь? Так вот — в том углу сарай стоял. И окна эти, как я полагаю, закрывал наглухо. Так что ни влезть туда, ни вылезти — никто точно бы не смог. Потому, скорее всего, их под сигналку-то и не взяли. Да потом всё по накатанному так и шло… И никакой установки климатической там не было, её потом уже построили. Так что, во время стройки-то, надо думать, сарай тот и снесли — мешался он. И вот скажи мне — кто настолько умный вдруг где-то там вдруг отыскался, чтобы про эти окошки вспомнить?

Гелоев только руками развёл — у него тоже никакого ответа на это не нашлось…

И снова бегаем…Готовимся к чему-то неведомому.

Впрочем, как и всегда. Сколько бы времени ни уходило на всевозможные тренировки и подготовки — а новая задача почти всегда ставит перед тобою новые, на первый взгляд, так и вовсе неразрешимые, проблемы. Сколько ни обсасывай со всех сторон какие-то общеизвестные аспекты тех или иных ситуаций — а жизнь всё равно подбросит что-то новое и неизведанное. Это уже после (если повезёт…) будешь сидеть с друзьями и покачивать головой — мол, какой же я тогда был лопух, что таких очевидных вещей не увидел?

Потом.

Всё это будет после. А сейчас — мы бегаем, машем руками и ногами, стреляем, бросаем всякие взрывоопасные штуки — и учимся. Учимся хорошо известным вещам и чему-то новому. Это ещё хорошо, что есть пока у кого!

Пока есть серьёзные и грамотные преподаватели.

Которые способны не просто объяснить, что ты видишь перед собой. Но и растолковать — как и каким образом, ты можешь и должен действовать в данной ситуации.

Тот же Михалыч, казалось бы, любознательный персонаж — а и бровью ни повёл, чтобы задать резонный вопрос — как мол, там у вас всё прошло? Ведь не мог же не понимать — ребята не просто так куда-то запропали?

А вот наворчал — так за милую душу! И — по делу.

Ибо в самом начале занятий «Гусь» ухитрился прозевать хитрую ловушку — по-умному подпиленную доску пола. И когда снизу что-то хлопнуло, а сквозь щели в полу стал