Гремучая смесь с колокольчиком - Татьяна Луганцева

– Я подтверждаю, у них действительно были прекрасные отношения и они полностью доверяли друг другу, – горячо произнесла Таисия.

– Спасибо, я не нуждаюсь в твоей защите, – сказал Алексей, – мне скрывать нечего.

– Леша, ты пойми! Я же как друг тебя спрашиваю. Иначе я не смогу ничем тебе помочь. Ты должен мне все рассказать! И ни в коем случае ничего не скрывать и не учинять никакого самосуда, – выпалил майор полиции, раскрыв перед Таей все карты.

Оказывается, они были не то что знакомы, а даже являлись друзьями. Но сейчас Таисию больше волновало другое.

– Боря, я тебе скажу все, что знаю, только не сейчас. Голова раскалывается, – тихо сказал Алексей. – Может, позже?

– Нет, сейчас! – вдруг воскликнула Таисия, и оба мужчины с удивлением посмотрели на нее.

– Почему? – поинтересовался Борис Владимирович.

– Потому что последний раз такую фразу я слышала от покойного ныне Ильи Ивановича, он тоже обещал что-то рассказать, но потом. И что потом? Его убили! Поэтому говори сейчас, что знаешь!

– Ты считаешь, что и меня могут убить? – грустно усмехнулся Алексей.

– А это интересно… Я согласен с Таисией, говори сейчас! – вдруг поддержал ее Борис Владимирович. – Может, тебе таблеточку от головной боли принести?

– Или укол? – услужливо добавила Тая.

– Нет уж, спасибо, друзья! Вы просто сама забота. Что ты хочешь знать? – обратился он к Чиркову.

– Желательно все, – ответил майор. – Ты давно не прилетал в Россию. Что тебя и Илью Ивановича привело сюда?

– Наверное, мне придется начать с самого начала, с истории своего рождения… – Алексей посмотрел на друга.

Но тут дверь открылась, и в ординаторскую заглянула женщина в белом халате.

– Я извиняюсь, вы заняли врачебное помещение, хотелось бы знать…

– Не мешайте! Идет следственный эксперимент! – прикрикнул майор полиции.

– А вы голос не повышайте! Здесь больница, а не полицейский участок, – фыркнула врач. – И больного с травмой головы мучаете.

– Я в порядке, – тут же ответил Алексей, отнимая руку от затылка, словно в доказательство хорошего самочувствия.

– Да делайте, что хотите, – махнула рукой женщина и закрыла дверь.

Таисия с Борисом Владимировичем снова уставились на бледного Алексея.

– Итак, продолжим… – заговорил Чирков. – Только с воспоминаниями ты не усердствуй. Я знаю твою историю. Ты что, не помнишь, я ведь помогал тебе искать доказательства невиновности Ильи Ивановича. Мы же тогда и познакомились.

– Помню, конечно, – кивнул Алексей.

– Вы снова вернулись из-за Ильи Ивановича? – поинтересовался майор полиции. – С него же были сняты все обвинения.

– Илья Иванович как-то признался мне в том, что все эти годы он хоть и молчал, но все время думал о моей матери. Что-то не давало ему покоя. А совсем недавно он сказал: «Я подозреваю, что твою мать убили». Было что-то странное в ее состоянии, не похоже на сердечный, – сказал Алексей.

– Да ты что? – ахнула Тая. – А что, по мнению Ильи Ивановича, произошло? Как ее убили?

– Отец все время сокрушался, что у него не было возможности провести вскрытие и ряд исследований, ведь его сразу задержали. Он подозревал, что мою мать отравили, но чем, он не знал. Да оно и понятно, ведь он не был токсикологом.

– И ты молчал? – удивился Борис.

– Говорю же, я узнал об этом совсем недавно. Илья Иванович об этом никогда не говорил. И мы вернулись в Россию, чтобы попытаться хоть что-то узнать о смерти моей матери. Илья Иванович никак не мог успокоиться. В последнее время у него барахлило сердце, он часто говорил, что уже предчувствует свою смерть, и единственное, о чем он вспоминает и сожалеет, так это о взгляде той безумно красивой женщины. Он словно спрашивал: «За что?» или молил: «Помогите мне, найдите того, кто это со мной сделал». Под старость отец стал такой сентиментальный. Я, конечно, говорил ему, чтобы он не выдумывал, что ему это кажется, но он меня не слушал. Жизнь у него была тяжелая, со здоровьем проблемы. Я готов был предоставить ему любую медицинскую помощь. Но для начала он должен был бросить пить. Все врачи были в этом едины, но отец категорически отказывался.

– Ты что, не верил, что Илья Иванович мог оказаться прав и твою маму убили? – поинтересовалась Тая.

Алексей на секунду задумался, затем продолжил:

– Мне трудно ответить на этот вопрос. Сама понимаешь, помнить я ничего не мог, потом у меня была непростая жизнь, да и не слышал я ничего подобного от Ильи Ивановича. Повторяю, об убийстве он заговорил буквально в последние месяцы. Но я не поверил ему. Я думал, что он допился… Но он был настойчив и зародил во мне зерно сомнения. Мы решили вернуться в Москву, хотя я с трудом представлял, что мы тут будем делать. Дело тридцатишестилетней давности. Но я не мог не успокоить своего отца, а потом уже здесь, в России, стал думать: «А чем черт не шутит?» Когда я пытался очистить репутацию отца, шансов на положительный результат тоже было мало. Однако все получилось. Никогда себе не прощу, что не сразу поверил ему, – сокрушенно покачал головой Алексей.

– Удалось что-то узнать? – поинтересовался Борис Владимирович. – Хотя столько лет прошло… и доказательств никаких…

– Вот и я о том же, – вздохнул Алексей. – Я нашел в архиве протокол вскрытия, там было написано, что моя мать была изнасилована, изувечена и убита Ильей Ивановичем. Но как этому протоколу можно верить? Если заметали следы, вон Илью Ивановича подставили, то и протокол, сто пудов, подделали.

– Если с Ильи Ивановича сняли все обвинения, значит, и на трупе никаких увечий, которые он ей якобы нанес, нет, – отметила Таисия.

– Совершенно верно.

– А почему никто до сих пор не поднял этот вопрос? – спросил Борис Владимирович.

– У моей матери не было семьи, не было родственников. Никто этим не интересовался, – пояснил Алексей. – Я тоже хорош… Но я и предположить не мог, что ее убили. Я думал, что она умерла при родах.

– Как это нет семьи? Она же была беременная, значит, муж-то или молодой человек должен был быть, – заметила Таисия.

– Про эту женщину вообще ничего не было известно, ее даже из морга никто не забрал. Мою мать закопали на общественном кладбище под номером 1143. Вот и все. Но я боюсь, что Илья Иванович узнал что-то еще, ведь он ездил на это кладбище и говорил со мной о возможности проведения экспертизы. Мол, сейчас криминалистика продвинулась далеко вперед, а следы некоторых ядов могут сохраняться десятилетиями. Он надеялся, что докажет свою теорию отравления.

– Илья Иванович имел в виду… эксгумирование? – Последнее слово Борис Владимирович произнес так, словно кашлянул.

– Типа того, – пожал плечами Алексей.

– Да не типа того, а это именно так и называется, – сдвинул брови майор. – Ну тут-то вряд ли что получится. Если нет родственников, то мы никогда не получим разрешение на эксгумацию, – сказал он.