Перебежчик - Павел Барчук

танцуют залихватскую кадриль. Поэтому Ниночка не могла понять, чего ждать дальше от Максима Сергеевича. Единственное, что несомненно — ничего хорошего.

Хотя бы прошедшая ночь. Взять ее…

Беляев не был ни возмущен, ни напуган. А что-то подобное должно было произойти, если он, конечно, ни при чем. Если его с Вадимом связывает что-то другое. Хотя, что другое? Однокашники? Друзья? Это — смешно. Данная версия не выдерживает никакой критики. Да и потом, если верить рассказу Игоря, они в парке устроили самое настоящее выяснение отношений. Они — это Марков и Максим Сергеевич. Каким-то боком там оказалась Комарова… И главное, Вадима тоже прямо не спросишь. Нет, спросить-то можно. Тут другое. Он не скажет правды. А вот Ниночка рискует приобрести очередной нервный срыв после того, как Марков придет в бешенство. Он непременно придет. Не любит, когда Нина Ивановна задает вопросы.

Но по тому, что сказал Беляев ночью, выходило, ни черта он не предатель. А кто тогда? При этом, хватать Нину Ивановну Максим Сергеевич не стал. В комитет государственной безопасности не потащил. А чисто теоретически, надо бы. Она ему там, как дура, много лишнего наговорила. Тем не менее, Беляев совершенно не удивился. Более того, изначально пришел на встречу, оставив у подъезда Комарову. Вроде как подстраховался.

Комарова…везде она.

Ниночка недовольно повела плечом. Бледная моль, словно настоящее насекомое, лезет отовсюду. Куда не плюнь — везде она. Взять бы мухобойку, прихлопнуть бы тварь эту. Жаль, невозможно…Да еще оказываться, Вадим с Сашкой знаком. Опять же, если верить словам Ведерникова. Комарова Маркову помогла, вроде. Вот сучка…Кто бы мог подумать.

— О чем задумалась?

Филатова повернула голову и посмотрела на мужчину, сидящего за рулем. Марков был собран, сосредоточен. Он разглядывал здание гостиницы, которое виднелось из-за ограждения, очень пристально, словно боялся что-то упустить. Поэтому говорил, вроде, с Ниночкой, но глаза его не отрывались от «Кораблика».

На территорию резиденции около получаса назад въехал кортеж кубинской делегации. Теперь Ниночка вместе с Марковым ждала здесь чего-то. Непонятно, правда, чего. Но чего-то ждала.

Сразу после вручения цветов и встречи делегации Вадим забрал ее на машине. Ждал на приличном расстоянии, между прочим, которое Ниночке пришлось пройти на своих двоих. Старое здание аэропорта прежде находилось в черте города. А год назад, будто на зло, открыли новый аэровокзал. У чёрта на куличиках. До города километров тридцать, не меньше. И чтоб не привлекать внимания, по распоряжению Вадима, естественно, Филатовой пришлось протопать из этих тридцати одну пятую расстоянию точно.

Марков ждал ее в оговорённом месте. Они проехали по городу почти следом за кубинцами. Только, конечно, с опозданием. Просто почему-то Вадим повторил их маршрут. Естественно, ничего Ниночке не объясняя. Затем постояли возле завода. Опять же, не выходя из машины. Когда с территории выехал кортеж, Марков довольно «хмыкнул». Черт его знает, к чему это относилось. А теперь вот — гостиница.

— Почему Комарова дарила цветы Фиделю Кастро? — Спросила вдруг Нина Ивановна. И сама же испуганно замерла. Вадим ненавидит расспросы. Сейчас может последовать вспышка злости.

Марков снова многозначительно и загадочно хмыкнул, а потом тоже развернулся полубоком, уставившись на Филатову. Его холодный взгляд стал еще холоднее. Хотя, куда уж больше. И так мурашки по коже. Как вылупится своими синими глазищами… Ниночке иногда даже казалось в такие моменты, что он ее мысленно препарирует. Будто ученый лабораторную крысу. Или прикидывает, а так ли нужна Ниночке голова? Может, без головы — тоже сойдет… Господи… Как же она его все-таки боится…и ненавидит.

Филатова непроизвольно поёжилась, словно от холодного ветра. Вадим этот жест заметил. Он отреагировал на него довольной улыбкой. Ему явно нравился страх, который испытывала девушка.

— Народ любит Фиделя. Комарова твоя — и есть народ. Что удивительного? — ответил Вадим и посмотрел на Ниночку с высокомерной, наглой ухмылкой.

Он даже не пытался придать своим словам видимость приличий. Откровенно издевался, гад. Ну, почему? Почему вокруг одни сволочи⁈

— Послушай, я, конечно, произвожу впечатление дуры. Однако это не совсем так. Вы что-то задумали?

Нина Ивановна понимала, надо бы заткнуться, но не получалось. Странный день, странное поведение. Сама не могла понять, откуда у нее столько смелости, чтоб говорить о подобном с Вадимом.

— Милая…– Марков подался вперед, ухватил Ниночку за плечо, сжал его так, что у нее от боли выступили слезы на глазах. — Твоя задача — встретиться с сыном команданте. Все. Больше от тебя ничего не требуется. Ты ведь успела шепнуть ему пару приятных слов. Верно? Все, как договаривались?

— Да! Отпусти! Больно! — Филатова дернулась, чтоб освободиться от хватки Маркова. На коже снова останутся синяки… Ничего… Когда-нибудь она ему за все отомстит. За каждую ссадину. За каждую слезинку.

— Больно…ты не знаешь, что такое настоящая боль, дурочка… — Вадим убрал руку, а потом легонько похлопал ладонью девушку по щеке. Как хозяин послушную собаку. — Ну, так что? Сыну команданте все сказала?

— Сказала! И что давно в него влюблена и что буду ждать вечером дома. Адрес тоже сказала. Только…дальше что? Зачем все это? — Нину Ивановну продолжало «нести».

— Ну, милая, я же говорил. Просто проведешь приятный вечер с настоящим кубинским красавцем. Глядишь, влюбится в тебя. Увезет на солнечную Кубу. Все, как ты хотела. Прощай немытая Россия. Страна рабов, страна господ… — Марков довольно хохотнул. Непонятно, правда, что его столь сильно веселило. Известные строки Лермонтова или факт возможного отъезда Филатовой.

— Я хотела не этого. Зачем мне нищая Куба? Я хочу в Америку. Там есть возможность жить достойно… — Филатова, отвернувшись от Вадима, уставилась в окно.

А ведь она даже не знала, что у Маркова есть автомобиль. Он никогда не показывал ей машину. Тем более, такой автомобиль. «Жигули» новой модели. Явно только недавно сошедший с конвейера. Правда, прежде Вадим и в театр ее не водил. И с собой никуда не брал. Встретились в квартире, провели там несколько дней, все. Достаточно.

Ниночка снова посмотрела на сидящего рядом мужчину. Черт…как она вообще могла думать, будто любит его. Где были ее глаза? Где были ее мозги? Он ведь…зверь. Животное. Жестокий, бессердечный тиран. За красивым фасадом прячется старый, страшный дом с привидениями и скелетами.

— Ты что-то задумал. И мне это не нравится. — Высказала она, наконец, вслух свои опасения. Только из ее уст вылетела последняя фраза, Нина Ивановна машинально напряглась, ожидая всплеска агрессии.

— Бывает…– Вадим равнодушно пожал плечами. И это, кстати, тоже очень странно. Отчего он спокоен? Прежде на любые вопросы девушки следовала определенная реакция. А сейчас — ничего.

— И все? Что мы тут ждем? — Ниночка решила, раз ее не осекает никто, может, есть смысл разузнать подробности.

— Любуемся центром города. — Все так же спокойно ответил Марков. Потом завел машину и тронулся с места. Опять же, совершенно непонятно, по какой причине. Ниночка не увидела вообще ничего интересного или важного. Ради чего им стоило тут торчать? И ради чего им стоило сейчас уезжать?

— Значит так. Отправляешься домой. Сидишь и ждёшь. Я прибуду к вечеру. Раньше этого времени наш любвеобильный парень не появится.

— Почему ты уверен, что он вообще появится? — Филатова поправила выбившийся локон. Нет, она, конечно, цену себе знала. И да, красотой ее природа наградила от души. Это — факт. Но все же…Одна единственная мимолетная встреча.

— Потому что парень любвеобильный. Что непонятного? Хотя… Нет. Рискованно. Мы на всякий случай подстрахуемся. Он сегодня хочет проведать свою неофициальную жену…

— Сын Кастро женат? — Ниночка искренне удивилась. И даже где-то позавидовала неизвестной особе, сумевшей так сильно привлечь внимание кубинца.

Парень и правда был красивый. Высокий, темноволосый, с горящим взглядом. Конечно, Куба не предел мечтаний. Это — точно. Но с другой стороны, если выбраться отсюда, то какая к черту разница. Потому как, например, сама Нина Ивановна, несмотря на слова, сказанные Вадиму, мол, не об этом она мечтала, с огромным удовольствием уехала бы подальше от Советского Союза. Подальше от прошлого. Тем более, даже не ее прошлого, а деда. Чтоб он там в гробу перевернулся. Сволочь. Не мог нормально прожить свою поганую жизнь. Не мог подумать