Требую перемирия - Мейси Ейтс

– Кстати, он собирается жениться на ней. Уже была пресс-конференция.

– Я рада за них, – слабо улыбнулась Аллегра. – Если он сможет смягчиться ради нее, значит, она ему подходит.

– Тебе не нравилось, что он ведет себя отстраненно?

– Да, – с иронией ответила Аллегра. – Я не могла понять, что он за человек. А еще он был слишком занят самим собой.

– И ты меняешь его на меня?

– Что называется, из огня да в полымя, – сухо бросила Аллегра. – Я никогда не видела себя в той роли, которую готовили для меня родители. И я точно не такая, какой тебе хотелось, чтобы я была. Я пыталась. Я делала все, что в моих силах. Но я ошиблась, потому что, похоже, никогда не стремилась стать принцессой. Это было саморазрушение с моей стороны.

– Я действительно умею разрушать.

Она не знала, стоит ли ей извиниться или сказать, что он не так ее понял.

– Я не знала, что это был ты.

– В самом деле?

– Конечно. А ты что подумал? Что я тайно влюблена в тебя? – Как только эти слова сорвались с ее губ, перед ее глазами тут же пронеслось несколько лет. Она представила Кристиана, сидящего за их столом во время семейного ужина. Вот он совсем молодой, потом скорбящий вдовец и, наконец, теперешний Кристиан.

А потом все эти картинки сложились в одну, когда Кристиан в своей маске спускался по ступенькам, и Аллегра вспомнила то чувство дискомфорта, которое испытала, увидев его. Оно очень напоминало ту вспышку адреналина, которая бурлила в ней, когда становилось известно, что этим вечером он присоединится к ним за ужином.

– Думаю, такое возможно.

– Я не знала, – еще раз покачала головой Аллегра.

Конечно нет. Подумать только. Если бы она знала, что это был Кристиан, она бы никогда…

Аллегра растерянно посмотрела на его лицо, половина которого была спрятана тенью, а на второй отсвечивали языки пламени.

– Мне все равно, что ты обо мне думаешь, – продолжила она, обращаясь больше к себе, чем к нему. – Мне кажется, есть какая-то ирония в том, что именно ты стал моим путем к свободе. Так как ты считаешь, что я не заслуживаю ее.

– Аллегра, я так не считаю. Просто свобода может иметь не то значение, которое ты вкладываешь в нее. Ты думаешь, что она представляет собой возможность делать все, что захочется?

– Для меня это возможность выйти замуж за человека, которого я люблю. А ты ведешь себя так, словно я хочу заполучить целый мир. Словно это какой-то эгоизм с моей стороны – хотеть иметь возможность выбрать человека, с которым я проведу остаток своей жизни.

– Мне кажется, ты не понимаешь, как устроен этот мир. Ты могла бы выйти замуж за достойного человека и иметь возможность делать что-то доброе для окружающего мира. Он хорошо относился бы к тебе, и ты наверняка вскоре полюбила бы его. Вместо этого ты лишилась своей девственности с незнакомым тебе человеком в темном коридоре, а потом забеременела от него… И вот ты здесь.

– Ты считаешь себя худшим из вариантов? А мне казалось, я выиграла. Учитывая размер Испании.

– Испания действительно большая страна, – мрачно бросил он. – Только тебе жилось бы намного лучше с твоим принцем.

– Почему ты так говоришь?

– Мне кажется, принц Рафаэль – хороший человек. А я не такой.

– Значит, я была бы первой, кто сказал бы тебе обратное.

– Но ты даже половины правды не знаешь.

– И никогда не узнаю ее всю. Особенно если учесть, что мы будем женаты всего пару лет. Это уже не будет иметь значения. Мы никогда… Мы больше никогда не прикоснемся друг к другу.

– Тем лучше для тебя. Хотя Сильвии хватило этого времени, чтобы разрушить себя.

– Она была больна. Ты сам сказал.

– Да. Но мне кажется, что замужество только усугубило ее положение.

– Ты хочешь сказать, что каким-то образом… Он потянулся через стол и сжал ее руку. Его глаза метали молнии.

– Мы не будем говорить об этом.

Аллегре хотелось вырваться и убежать. Но в то же время она жаждала, чтобы он удерживал ее вечно.

– Тебе лучше вернуться в дом. Оставь меня, – угрюмо бросил Кристиан. – Неужели ты не понимаешь, что происходит? То, что существует между нами. Оно всегда было. И во время нашей близости, когда ты не знала, кто я такой. С кольцом в честь помолвки, подаренным тебе другим мужчиной, и с маской на лице. И когда маска была сорвана с моего лица. Эта связь существует. Так что иди в дом, и тогда, может быть, я не прикоснусь к тебе снова.

Аллегра думала о том, что ей следовало вырвать свою руку и убежать, спасая свою жизнь. Свой рассудок. Но она сидела, не в силах пошевелиться.

– А что случится, если я останусь?

Кристиану следовало прогнать ее, что было таким очевидным. Но он не собирался, и это тоже было не менее очевидным.

Он не мог понять, когда проиграл эту войну. Когда пригласил ее на пляж? Или когда привез на этот остров? Или в тот вечер на балу в Венеции, когда подошел к прекрасной незнакомке с копной темных локонов, которые ниспадали на ее медово-золотистые плечи, напоминая ему о солнечном свете и тепле.

Хотя не важно когда, важно, что все-таки проиграл. И теперь, глядя в лицо Аллегры, у него не было ни малейшего желания возвращаться в прошлое и возвращать все как было.

Он сжал ее руку еще крепче и потянул к себе. Аллегра удивленно ахнула, и ее губы приняли форму мягкой, идеальной буквы «О», и Кристиан тут же вспомнил тот самый момент на балу, когда он взял ее за руку.

И тогда он подался вперед, чтобы взять то, что не смог взять тогда, когда его лицо скрывала маска. Когда они оба были спрятаны друг от друга и от остального мира.

Но разве могла она когда-нибудь по-настоящему спрятаться от него?

Кристиан смотрел в глаза Аллегры, которые несколько недель назад полыхали страстью к нему.

Он поднялся с кресла и потянул Аллегру к себе. Она ухватилась за его руки, чтобы не упасть, и он обнял ее за талию и завладел ее губами.

И в этом поцелуе Кристиан почувствовал то самое тепло и солнечный свет. И то мерцающее безрассудное влечение, которое он невзлюбил с того самого момента, когда впервые встретил ее.

Он обвел ее губы кончиком языка, а потом снова проник в ее рот, заявляя на нее свои права. Аллегра принадлежала ему, и только ему. Кристиан никогда не был первым ни у одной из своих женщин, и в том, что он лишил девственности именно Аллегру, было что-то невероятно предосудительное и вместе с тем восхитительное.

Кристиан никогда не думал, что лишение девственности женщины может оказаться настолько возбуждающим. Но в его случае все было именно так. И это чувство пробуждало в нем что-то абсолютно первобытное, что-то такое, чего он даже не подозревал в себе.