Ты не узнаешь о сыне - Татьяна Адриевская

а вскоре дыхание мужа стало глубоким и мерным. Он просто уснул.

* * *

— Прости меня. Я был не прав.

Это было первым, что я услышала, когда муж в очередной раз вернулся с работы. Мы практически не общались в последнее время. Сильно повздорили, после того, как он узнал о моем разговоре с Камиллой. Разумеется, она все ему доложила на следующий же день, выставив себя невинной жертвой, вынужденной терпеть оскорбления его ревнивой жены. Руслан пришел домой злой и вспылил. Нет, он не кричал, не устраивал скандала с битьем посуды, но его холодная ярость и резкие слова, что я опозорила его на ровном месте, выбили из меня все силы. Когда он запретил мне ездить в дом своей матери без него, я даже не пыталась спорить. Какой смысл, если муж посчитал мои нападки на несчастную родственницу ревнивой истерикой сумасшедшей? Когда он принял не мою сторону, а ее?

Я не повернулась на его тихий голос. Отрешенным взглядом смотрела, как мерцают стекла высотных домов в багряных отблесках заката. Детьми занималась Алена, а я, приготовив ужин, в очередной раз спряталась в гостевой комнате. На протяжении нескольких последних дней я постоянно сбегала сюда. Не хотела лишний раз пересекаться с Русланом.

В первый ужин, что мы провели врозь, муж ничего не сказал, даже не заглядывал ко мне. В другой раз заглянул, спросил, буду ли я есть. Я отказалась, заявив, что не хочу портить ему компанию. На том и разошлись. В выходные не присоединилась к завтраку, что он сам приготовил. Когда Руслан пообещал мальчикам сходить в парк, я не смогла себя заставить пойти с ними. Сказала сыновьям, что мама немножко заболела и осталась дома, пролежав полдня на кровати, как овощ. Впервые со мной происходило нечто подобное. Казалось бы, я только вчера нервничала, злилась, ревновала, а сейчас не могла побороть апатию внутри себя. С началом новой недели ничего не изменилось. Я все так же не встречала мужа по вечерам, не общалась с ним, занималась только детьми. Исправно возила их в бассейн, гуляла с ними, играла, но делала это все механически. Просто потому что так надо. На самом деле я ничего не хотела. Пропустила две тренировки в спортзале, не созванивалась с подругами, проигнорировала сообщение свекрови с приглашением провести выходные в их доме. Ехать туда, чтобы видеть самодовольную физиономию Камиллы, которая наверняка догадывалась, как мне влетело после ее жалобы, у меня не было никакого желания.

— Арина, посмотри на меня, пожалуйста… — снова услышала голос Руслана.

Я заставила себя повернуться, фокусируя взгляд на его янтарных глазах. Оказывается муж сел напротив, а я и не заметила. Сейчас, как и все дни до этого, мне не хотелось с ним разговаривать. Это равносильно попытке продолбить бетонную стену — у самой все ноет и кровоточит, а там ни единой трещинки, все гладко и ровно. Удивительно, как быстро мы дошли до такого…

— Прости меня, — в этот раз муж произнес извинения глядя мне в глаза.

— За что извиняешься, Рус? — спросила хриплым от длительного молчания голосом. — Это твоя жена чокнутая, закатывает истерики и устраивает разборки на ровном месте.

Руслан поднялся со стула, сделал шаг ко мне и присел рядом на корточки, устраивая руки у меня на коленях. Я вжалась спиной в кресло, стараясь увеличить расстояние между нами. Не хотела сейчас никаких физических контактов, даже таких безобидных.

— Я был не прав. Погорячился… — проговорил он. — Не придал значения твоим словам, не понял тебя.

Я промолчала, поджав губы. В груди снова заныло. Его ладонь легла мне на щеку, большой палец погладил висок.

— Ариш, я правда сожалею. Мне казалось глупым оправдываться в том, чего бы никогда не совершил. Камилла жена моего брата, и для меня неприемлемо то, что ты себе надумала.

— Ты ведь встречался с ней раньше?

Руслан нахмурился, взгляд стал недоуменным.

— С чего ты взяла?

— Маша ляпнула что-то подобное. Якобы в студенческие годы ваша дружба была несколько иной. А я и не знала, — с показательным сожалением покачала головой.

— Ну, начнем с того, что и ты не рассказывала мне, с кем общалась в институте, правда?

— Тебе прекрасно известно, что до тебя у меня не было серьезных отношений. Ни с кем.

— И у меня с Камиллой не было ничего серьезного.

— Очень размытая формулировка…

— Я не спал с ней, если ты об этом, — прямо заявил муж. — Ни тогда, ни уж тем более, сейчас.

К щекам прилила кровь, и я опустила голову, лишь бы не показывать, насколько сильно ревную. Как сумасшедшая.

— Арин, наши с Камиллой семьи дружат очень давно. Она моя ровесница, это не удивительно, что мы с ней хорошо общались и проводили вместе время, часто пересекались. Но я всегда воспринимал ее как подругу детства. Ту, с которой можно было стрелять в лягушек из рогатки, но не более того. Борису же она всегда нравилась, и когда отец заявил, что нашим семьям неплохо было бы породниться, брат проявил инициативу. Если бы я действительно хотел чего-то большего с ней, то разве упустил бы такую возможность?

— Этого я знать не могу.

— Зато я могу, — довольно строго обрубил муж. — Девушка, которую мне действительно хотелось добиваться с самой первой нашей встречи, сейчас сидит передо мной, а на ее пальце обручальное кольцо, которое я сам надевал. Арина Дмитриевна Вольская, мать моих сыновей.

Руслан осторожно поднял мою руку, на котором блестело украшение, символизирующее наш брак, и поднес ее к губам. Оставил легкий поцелуй на запястье, пуская мурашки по коже.

— Я повел себя как дурак, Ариш. Скажи, как мне все исправить?

Я пожала плечами.

— Наверное поговорить со мной так, как сейчас, сразу? Объяснить все, а не нападать? Не заставлять меня думать, что мнение этой… — запнулась, пропустив грубое словечко. — Камиллы, значит для тебя больше, чем мое…

— Это не так. Для меня главное — ты.

— Ты совсем не знаешь свою подругу детства, Рус, — произнесла я с горечью. — Я говорю это, потому что вижу ее насквозь. Да и она особо не скрывает свое истинное лицо при мне. Дамочка выросла, и теперь стреляет из рогатки не в лягушек, а в меня. А ты помогаешь настраивать прицел, вместо того, чтобы отобрать оружие.

Руслан вздохнул, глаза заметно потемнели, в их глубине пронеслось недовольство. Но в этот раз он не стал меня перебивать, слушал каждое слово.

— Я не маленькая девочка, сама могу постоять за себя и ответить чем-то посерьезнее, — невозмутимо продолжила я. — Только