Удачная работа - Роман Хаер

Все это я объяснял Рыжику минут пять. Мой кот быстро сообразил, как снимать ошейник, и мы немного потренировались в приеме-передаче кодовых сообщений. Заинтересовавшись нашей возней, с дерева спрыгнул Вожак. Вид у него был довольный. Ну, ясное дело, после курятинки-то. Я объяснил ему предназначение ошейника, и он потренировался, надевая его на Рыжика. Снаряжение Вожаку понравилось. Любому руководителю нравится держать подчиненного на привязи. У цивилизованных особей роль привязи играет мобильник.

«Присмотри за узлом, а то котята растащат вещи по всему лесу», – попросил я Вожака.

«Рыжик покажет дорогу. В бой его не бери. Пользы нет, а риск велик», – напутствовал Старший кот, потом аккуратно взял мощными клыками мой узел и снова запрыгнул на дерево. Сверху на нас выжидающе смотрел весь прайд.

«Побежали», – предложил я рыжему.

«А ты умеешь?» – ехидно сморщив нос, спросил на парник.

«Далеко тут?» – поинтересовался я.

Рыжик представил предстоящий путь и передал мне мыслеобраз. Далековато. Километров двадцать, час стайерского бега. С учетом не совсем спортивной обуви, одежды и веса снаряжения – час с четвертью.

«Догоняй», – распорядился я и взял хороший темп.

Лес светлый, земля ровная, поросшая свежей короткой травой, напоминающей ухоженный газон. Снаряжение не тяжелое и дышится в лесу хорошо. С ранцевым бластером в дыму по воронкам скакать было потруднее. Я бежал легко и ровно дышал, специфической «волчьей рысью» пожирая километры. Рыжий спринтер удивленно несся рядом. Иногда он забегал вперед, указывая дорогу. На бегу я готовил себя к предстоящему бою.

Не люблю волколаков. Впрочем, к алкоголикам, наркоманам и прочим разновидностям двуногих тварей, потерявшим человеческий облик, я тоже не испытываю особую приязнь. Алкоголь – проверенный тысячелетиями транквилизатор, которому так до сих пор и не найдена адекватная замена. Наркотики – единственная возможность жить для миллионов людей, страдающих тяжелыми болезнями или получивших травмы. Помню, сам два дня находился под их воздействием, когда меня принесли после неудачного джипрыжка. Я тогда был практически раздавлен многотонным грузовиком. Но всегда находятся те, кто по глупости или от излишней самоуверенности все доводит до трагического фарса. Волколаки – это тоже бывшие люди.

В лесах мира Ворк растет ягода, получившая название волчья хмарь. Она смертельно ядовита. Но как змеиный яд в гомеопатических дозах – почти волшебное лекарство, так и настойка из волчьей хмари, особым образом приготовленная, становится чудодейственным эликсиром. Эликсир из ягод волчьей хмари, названный Эликсиром силы (сокращенно Эликс), творит чудеса: на пару часов увеличивает физическую силу и мобилизует внутренние резервы организма, способствуя быстрому заживлению ран. Эликс многие воины пьют, отправляясь в крайне опасные вылазки. Его дают смертельно раненным людям, и они благодаря прямо-таки волшебным свойствам напитка выбираются буквально с того света.

Но находятся недоумки, которые начинают пить Эликс регулярно. Их называют хмарики. Без дозы Эликса они уже не могут. Вся их жизнь делится на ощущение полного всемогущества, вызванное дозой Эликса, и несчастное существование озлобленной и морально увечной твари, озабоченной лишь поисками новой порции наркотического напитка.

Встречаются сильные личности, которые смогли вырваться из порочного круга. Такие до конца жизни бледнеют от одного упоминания Эликса в разговоре и шарахаются от вида всего, что внешне напоминает серебристый напиток. Но основное количество хмариков либо умирает, выпив чрезмерно большую дозу Эликса, либо становится волколаками и уходит жрать волчью хмарь в леса.

Волколаки выглядят мерзко – что-то среднее между грязным, опустившимся человеком и вечно голодным запаршивевшим волком. Психические отклонения начинаются у них еще на стадии хмарства, а уж дошедшие до волколачества почти поголовно впадают в буйное безумие. Ментальные атаки котов ничто по сравнению с кошмаром, навечно поселившимся в их голове. Друг друга, однако, они почти не трогают и сбиваются в стаи. Обладая остатками интеллекта, они становятся бедствием для экологического баланса лесов. Портят и загаживают все, к чему прикоснутся. Смертельно опасны для одиноких путников и естественных обитателей леса. Жрут все, что могут догнать. Постоянное поедание волчьей хмари дает им нечеловеческие силы и повышенную живучесть. Передвигаются они на четырех конечностях, при этом очень быстро. Неподготовленному человеку убежать от них крайне трудно. Пальцы у волколаков становятся короткими и толстыми, а ногти затвердевают и превращаются в жуткие волчьи когти, поэтому спастись от них можно только на деревьях.

Впрочем, легенды о невозможности уничтожить оборотней сильно преувеличены. Твари, конечно, живучие, но простреленная голова – средство против них достаточно радикальное. Перебитый позвоночник тоже. Так что я шел в бой, имея неплохие шансы.

Мы неслись сквозь лес. Постепенно деревья стали редеть, поляны встречались чаще и были все больше. Мы приближались к границе Леса котов. По моим расчетам, до Степей желтолицых всадников было уже недалеко. Через час бега Рыжик остановился тяжело дыша. Я тоже встал.

«Утомился, рыжий?» – улыбнулся я, дыша легко и ровно. Мне в таком темпе ничего не стоит бежать часов шесть. Рыжик передал мне мой образ, увенчанный рогами лесного оленя с копытами вместо обуви. До чего люблю своего кота!

«Коты не олени, – гордо заявил Рыжик и добавил: – Но остановился я не из-за усталости. Впереди волки с черными мыслями. Голова болит.

К этому времени я уже заметил следы пребывания стаи волколаков. Птицы не пели, повсюду попадались кучи навоза и разбросанные кости с остатками полуразложившегося мяса, причем не только звериные. Часто встречались поломанные молодые деревца. Контраст с прекрасным Лесом котов был разителен.

«Уходи, Рыжик. Как закончу – позову», – сказал я коту, скосив глаза на кольцо-коготь, и снял с плеча лук.

Рыжий кивнул и неспешно потрусил обратно, часто оглядываясь. Коту хотелось драки, но он понимал, что будет мне только мешать. Умница.

Я перешел на крадущийся шаг, вслушиваясь в окружающий меня лес. Стаю удалось услышать задолго до того, как перед моими глазами предстало сие неприглядное зрелище. Волколаки чувствовали себя хозяевами здешних мест, поэтому не таились, хотя по натуре эти твари трусливы. Уверенно они чувствуют себя только при значительном численном перевесе. Но я был один, а их целая стая, так что особо опасаться того, что они разбегутся по всему лесу и потом придется их долго вылавливать, мне не приходилось. Шум грызни и повизгивания укушенных оборотней нарушали тишину. Перебранка лающих голосов, в которых угадывалась примитивная человеческая речь, слышна была издалека. Эти твари уже не люди, но и зверьем, детьми природы, им никогда не стать.

Волколаки загнали кого-то на одинокое дерево, стоящее посреди большой поляны, и глумливо кривлялись под ним.

«Слеуазай!» – единственное слово, которое мне удалось разобрать в их примитивной речи, больше напоминающей волчий вой. Церемониться с тварями не имело смысла.