Ты обещала не убегать - Алиса Гордеева

— Твой отец разве не курит? — спросил пожилой мужчина, а я, повернувшись к нему, наконец смогла его рассмотреть, как следует.

Поджарый, с острыми чертами лица и седыми волосами он чинно сидел, опершись одной рукой на выдвинутый подлокотник, и изучал меня в ответ. Только сейчас я сообразила, что он меня узнал, но откуда? Я видела его впервые.

— Вы знакомы с моим отцом? — робко поинтересовалась у него.

— О, да, — с какой-то кривой ухмылкой ответил тот, — но разве это привело тебя в мой дом?

Я покачала головой. Нет, конечно, нет. Дела Горского меня сейчас волновали в последнюю очередь.

— Вы сказали Тимур улетел?

— Да, вот буквально только что, я как раз провожал его, — с грустью ответил тот.

— А куда? И когда он вернется? — не веря в происходящее, уточнила у старика.

— В Мюнхен, дорогая моя! В Мюнхен. Мы открываем новый офис. Тимур взял на себя все заботы. Мой золотой мальчик. Надеюсь, что хотя бы через пару месяцев он навестит своего старика, — сверкнув в очередной раз своей белоснежной улыбкой, ответил тот.

— Вы можете дать мне его номер телефона? — в голове не укладывалось, что я упустила возможность поговорить с Черниговским.

Старик покачал головой и, слегка наклонившись в мою сторону, положил свою костлявую, но теплую ладонь на мою озябшую.

— Ксюша, я не знаю, что стряслось между вами. Это не мое дело. Но Тимур просил не говорить тебе ни его номер, ни его адрес. Понимаешь, он не хочет больше тебя видеть.

Его слова не стали для меня откровением, нет! Но как же больно они царапнули по сердцу, выпуская новую порцию боли.

— Я знаю, — сдерживая рвущиеся на волю слезы, хрипло ответила старику. — Но я должна ему сообщить что- то очень важное. Пожалуйста!

— Я тебя понимаю, — поглаживая мою ладонь, проскрипел он. — Но Тимур даже слушать тебя не станет. Поверь, я очень хорошо знаю своего внука.

Отвернувшись к окну, я попыталась спрятать проступившие слезы и осознать услышанное.

— Что-то стряслось, раз ты так переживаешь? — участливо спросил старик.

— Я жду ребенка от вашего внука. Мне ничего от него не нужно. Я просто хотела, чтобы он знал, — все также глядя на заснеженный двор, еле слышно произнесла я.

— Боже! — воскликнул мужчина. — Вот это новость!

Он убрал подлокотник и придвинулся ко мне ближе, положив руки на мои плечи.

— Как же так? — искренне недоумевал старик. — Получается, я скоро стану прадедом? Вот это новости! Девочка моя, не переживай, я сам все расскажу этому оболтусу! Поверь, при первой же возможности все расскажу! И заставлю его поговорить с тобой, даю слово!

Мне ничего не оставалось, как кивнуть старику в ответ и, выбравшись из его угловатых объятий, выйти из автомобиля, а затем неспешно вернуться к уставшему ожидать меня таксисту.

— Все хорошо? — скорее из вежливости поинтересовался тот. И получив мой неуверенный, но положительный ответ, тронулся с места, увозя меня в сторону дома.

Тимур

120…140…160…

Не чувствую скорости. Я практически не вижу дороги. Ее серое промозглое полотно давно переплелось с белыми снеговыми подушками на обочине. Всё одно. Молю Бога, чтобы никто не выехал на встречку. Не за себя. За того несчастного, что может пострадать по моей вине.

Я напряжен. До такой одури, что не могу разжать рук на руле или отпустить ногу с педали газа. Каждой клеточкой тела я до сих пор ощущаю ее взгляд. Она вернулась. Приехала погостить или наскучила своему Амирову. Второй вариант прельщает больше. Нет, я не подберу. Просто хочу, чтобы страдала.

Я разбит. И без того хреновое время. Свой приговор я уже подписал и обратного пути нет. Отсчет моей свободы идет на часы. Не так, не с такими мыслями я хотел ей насытиться. Какого черта она вернулась именно сейчас?

Мобильный на пассажирском сидении то и дело вибрирует, приглашая хотя бы взглянуть на экран. Но я не могу. Мне отчаянно хочется закрыть глаза и исчезнуть. Эта боль выворачивает меня наизнанку. Я кричу. Что есть сил ору во всю глотку. От этого дикого, первобытного вопля содрогается все вокруг, но мне не становится легче.

Останавливаюсь на обочине и вываливаюсь из салона на ледяной воздух. Хватаю его губами, как рыба, выброшенная на берег умирать. Я задыхаюсь! Без нее задыхаюсь! От невозможности вернуть ее задыхаюсь! От ее предательства! От своей безрассудной зависимости от нее, уже граничащей с непреодолимой ненавистью!

Стереть. Удалить. Переписать… Понимаю, так надо!

Раздавить. Отомстить. Освободиться… Только так смогу идти вперед!

Еще раз прикоснуться. Задержав дыхание, сохранить ее аромат внутри себя. Последний раз сказать, что люблю… И окончательно погибнуть.

— Ты опоздал, — сурово цедит дед, осматривая меня, как товар перед покупкой. — Я просил тебя, Тимур, выглядеть человеком! Не хватало еще, чтобы Шефер передумал!

— Я такой, какой есть, дед, — бесцветно отвечаю ему. — Какой смысл притворяться?

— Ладно, спорить с тобой бесполезно, — кивает тот. — Пойдем внутрь. И, пожалуйста, будь с ней понежнее! Не испугай ее, прошу!

Ресторан «Арагон» встречает нас пафосной атмосферой с запахом огромных денег. Совсем немного столиков и те все заняты мужиками-толстосумами, пытающимися пустить пыль в глаза юным нимфам, да разодетыми дамами с миллионами на шеях и их нелепыми спутниками. Сборище показушников. И я сегодня в их числе.

Мы идем к самому дальнему столу, который спрятан за извилистой колонной. Шефер уже на месте. С виду нормальный мужик. Немец. Бизнесмен. Жена- красавица. Но по факту больной ублюдок. Здоровый человек ни за что не стал бы продавать свою дочь. Тем более, зная меня.

— О, Юрий, Тимур! Рад встрече! — на ломанном русском приветствует нас Маркус Шефер. — Познакомьтесь, моя жена Анастасия и дочь Инга.

Я кидаю мимолетный взгляд на сидящих рядом с Маркусом женщин и первое, что отмечаю — брюнетки! Обе! Черноволосые и белокожие. Красивые и очень похожие друг на друга.

Анастасия тщательно сканирует меня своими сверкающими глазами и по ее скривившимся губкам понимаю: не о таком зяте она мечтала. Инга же сидит, опустив голову, и прикидывается послушной девочкой, вот только поверить в это сложно. Интересно, каким образом ее вынудили принять эти дикие условия?

— Тимур, садись рядом с Ингой. Вам не помешает узнать друг друга получше, — с улыбкой обращается ко мне Маркус. — Нам, конечно, стоило приехать раньше, но дела никак не отпускали.

Так и чешется язык ответить, что ему стоило бы сделать, но сдерживаюсь ради деда. Я ему обещал.

Из-за отца часть наших активов до сих пор заморожена. Другая — резко упала в цене. Опасения деда вполне оправданы. Мы в яме. И если меня это не заботит, то для него — это дело всей жизни.