Клеймо дьявола - Елена Александровна Новикова

Ленька. Участковый попытался достучаться к соседке, но и ему не открыли.

– Давай уже, – кивнул он на дверь.

– Это мы завсегда! Нас медом не корми, дай чужую дверь вскрыть! – сказал Ленька. – Только ты это, чего не подумай. Это мы так шуткуем.

На шум и разговоры наконец выглянул сосед из квартиры напротив. Увидев разношерстную компанию, он тут же юркнул обратно и больше не показывался.

– Готово! Принимай работу, плати копейку, а то и от рюмочки не откажемся. Да, Сан Саныч?

– Гражданочка! На вас соседи жалуются, затопляете вы их. – Участковый отстранил Леньку и пошел в квартиру.

Лиля стояла на лестнице, ожидая результата. Была четверть пятого. На улице начинало светать. Ей хотелось сесть на ступеньки и уснуть. В глаза будто насыпали песка.

Из квартиры вышел участковый с перекошенным лицом. Трясущимися пальцами он вынул из кармана сигареты.

– Ну чего там? – спросил сантехник Сан Саныча. – Утопла?

– Лучше бы утопла, – пробурчал, прикуривая, полицейский.

А потом стало вообще не до сна. Участковый позвонил в дежурку. Ленька все-таки пошел в подвал и перекрыл стояк. Ему было приказано никуда не уходить. Лиля тяжело вздыхала.

К пяти подъехали дежурный по городу, дежурный по району, Игнатьич с командой. В подъезде стало оживленнее. Где-то сверху и снизу хлопали двери. Соседи стали выглядывать и подсматривать в глазки.

В квартире на кровати лежала обнаженная девушка с привязанными за изголовье руками. Мертвая обнаженная девушка.

* * *

– И вот мы здесь, – сказал Парфенов.

– И вот мы здесь, – эхом отозвался Иголкин. – Пойдем, на труп глянешь. При жизни ее звали Вероника Павловна Мацкевич.

На кровати была распята обнаженная девушка. Ее запястья были пристегнуты к изголовью наручниками, браслеты которых украшал искусственный розовый мех. Ноги сильно разведены в стороны и за щиколотки привязаны тонкими поясками к ножкам кровати.

Вся спина, руки, бедра, ягодицы, икры исполосованы. Через всю спину, по диагонали, пришелся самый сильный удар – кожа лопнула.

– Голову подними, – сказал Иголкин, пихая Кирилла в бок.

– Твою ж мать!

На потолке застыли кровавые брызги. Такие же были на стенах, шкафу, белом пушистом прикроватном коврике, на тумбочке, на брошенных на пол вещах.

Оперативники стояли на пороге комнаты, не мешая работать экспертам. Но даже отсюда Парфенов понял, что его вызвали не зря – это весьма напоминало дело Светы Лопатиной.

– Игнатьич, – позвал Парфенов. – Что?

– Могу почти под копирку переписать отчет, если тебе надо быстро, – сказал, подходя, эксперт. – Девушка сначала обездвижена, потом ей нанесены ранения, а после ее задушили. Но к тому времени, думаю, она уже находилась без сознания. Очень большая кровопотеря, болевой шок.

– Время смерти?

– Наверняка не скажу, но сутки она так лежит точно.

– В это время Роднянский уже загорал у нас. Да твою ж мать! – Парфенов снова выругался.

– Кто? – спросил Иголкин.

– Теперь неважно, – отмахнулся Парфенов.

Привязать мелкого наркоторговца к смерти Мацкевич невозможно, а это убийство один в один похоже на убийство Лопатиной. Значит, и Лопатину Роднянский не убивал. Если, конечно, исключить, что он мог действовать с кем-то заодно. Кирилл вздохнул и провел ладонью по лицу, прогоняя непродуктивные мысли.

– Поквартирный опрос? – спросил он Иголкина.

– Мои ребята пошли, пока ничего.

– Хорошо, сейчас мои подъедут и присоединятся. Игнатьич, телефон, вещи Мацкевич можно трогать?

– Могу дать только ее сотовый, с остального не сняты пальчики.

– Давай. Хотя бы последние вызовы проверим.

– И еще есть кое-что, что мне не нравится, – нахмурился эксперт. – Да и тебе не понравится.

– Игнатьич, ты меня пугаешь.

– Сейчас вот тут, – Игнатьич показал пальцем, где именно, – осторожненько пройди.

Кирилл подошел к кровати. Эксперт молча кивнул на прикроватную тумбочку.

– «Блудница. Мерзость в глазах Господа», – прочитал Кирилл записку, оставленную в раскрытом блокноте.

– Можешь за уголки взять, – разрешил Игнатьич.

Майор аккуратно взял блокнот. Обложка с перламутровым единорогом, парящим в облаках. Переливчатая радуга. «Dream come true» – леттерингом снизу.

– Я мельком смотрел, там записи разные. Явно девчачий блокнотик, – сказал эксперт.

– Но вот эту вот запись нам оставили. – Парфенов стал мрачен. – Игнатьич, блокнот по полной отработаете?

– Обижаешь, Кир Андреич.

* * *

– Итак, что мы имеем.

Кирилл стоял у окна своего кабинета. Пока солнце еще не перебралось на эту сторону и в окно дул приятный ветерок. Город и Егоров сидели за столом.

– Убитая Мацкевич Вероника Павловна, двадцать два года. Работала официанткой в ночном клубе «Пеликан». Жила одна в квартире, которая ей досталась от бабушки. Время смерти – ночь со вторника на среду, примерно около часа – часа тридцати. Причина смерти – механическая асфиксия. Плюс большая кровопотеря, осадненные раны, рваная рана на спине, многочисленные гематомы, разрывы кожных покровов, потертые раны от связывания, ну и так далее. Игнатьич на два листа описание сделал.

– А чем ее так? – спросил Гриша.

– Как и в случае с Лопатиной, скорее всего широкий кожаный ремень. Типа солдатского, – ответил Парфенов. – Так, что еще? Во рту обнаружены трусы, вероятно, убитой. Они служили кляпом.

– Изнасилование?

– Никаких следов, – качнул головой Кирилл. – По крайней мере ни на убитой, ни на кровати, ни где бы то ни было в квартире спермы не обнаружено. Может, себе в штаны спустил.

– Это что получается, если Мацкевич убили со вторника на среду, то это не Роднянский? – спросил Федя, до этого смотревший на перекидной календарь на столе Парфенова.

– Вот ты тормоз, – хмыкнул Город.

– Не Роднянский, – подтвердил майор.

– И че с ним теперь? – не унимался Егоров.

– Мы, – сделал ударение Парфенов, – с Роднянским закончили. Пусть им теперь занимается наркоконтроль.

– Фига на шару нарики палку срубили, – сказал Гриня. – А мы как всегда мимо.

– А тебе орден за операцию надо или медаль? – подколол Федор.

– Лучше бы премию…

– Закончили рефлексировать, – прервал подчиненных Кирилл. – У нас работы выше крыши, и Копылов лютует. Гриша, на тебе контакты Мацкевич. Все. Телефон, сети, мессенджеры. Федя, у тебя – знакомые, родственники, подружки, приятели, парни. А я сейчас в «Пеликан», потом к Копылову, к Игнатьичу еще заскочу, наверное. К шести вечера жду вас здесь же. Вопросы есть?

– Шеф, а у нас маньяк?

– Да, Гриша, похоже, у нас маньяк.

– Фигово.

– Может, и не маньяк, – запротестовал Егоров. – Ну, мы же не знаем, может, Лопатина и Мацкевич были знакомы? И у них был общий недоброжелатель.

– Недоброжелатель, – тихо повторил Гриня, не сдержав улыбку.

– И, короче, мог так девчонкам за что-нибудь отомстить. Лопатина, например, в «Пеликан» ходила сниматься, а ему отказала. А потом он к Мацкевич попытался клеиться, и она его отшила. Вот он их выследил и обеих наказал.

– Мотив, конечно, так себе, – сказал Парфенов. – Но на знакомство обеих жертв проверить нужно. В «Пеликане» наверняка есть камеры наблюдения, я просмотрю. А вы фотку Лопатиной возьмите и знакомым Мацкевич покажите. Вдруг действительно всплывет что-то общее.