📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгДетективы«Крыша» для Насти - Фридрих Незнанский

«Крыша» для Насти - Фридрих Незнанский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 76
Перейти на страницу:

Да, майору милиции Небылицыну трудно или почти невозможно было разговаривать с такими «клиентками», но, поскольку «семейная версия» все же имелась в утвержденном Меркуловым плане, ее надо было тщательно отрабатывать. Вот и отправил Вячеслав Иванович Владимира по знакомым и соседям новой семьи Порубова — те сведения, что они со следователем Климовым успели накопать по горячим следам, никуда не годились, несмотря на все грязновское к ним уважение. А сам он поехал по адресу первой супруги генерала.

Он рассчитывал на свое умение находить общий язык с женщинами старше среднего возраста, с определенными амбициями, продиктованными им условиями их жизни, и вообще обиженными отдельными неурядицами. Побег генерала из семьи вполне можно было отнести к разряду именно неурядиц — такая постановка вопроса наверняка устроила бы новоиспеченную вдову.

И Грязнов не ошибся.

Для особой представительности он даже обрядился в свой парадный генеральский мундир, который сидел на его плотной и сильной фигуре словно влитой. А бывшие когда-то огненно-рыжими, ныне же редкие пегие уже пряди кудрей Вячеслав Иванович аккуратно уложил, прикрыв лысину и закрепив их в этом положении с помощью геля для волос. Что ж, иногда приходилось поступать и против собственных привычек — достижение истины тоже ведь порой не обходится без моральных жертв. Увидев его в таком «шикарном» виде, Саня наверняка бы схватился за живот, да Вячеслав и сам бы в охотку посмеялся над собой вместе с ним. Но сейчас внешнее впечатление было для него важнее всего — одним из условий успешного выполнения задания.

И он угадал. Представившись, он изысканно-вежливо осведомился у поднявшей трубку женщины с низким и властным голосом, не смог бы он нарушить ее печальное уединение для короткой, но важной беседы? Такой пассаж был, видимо, неожиданным для генеральши. Она, подумав, милостиво разрешила… надо полагать, нарушить. А что же еще?

Изысканный и пахнущий дорогим и действительно французским одеколоном, Вячеслав Иванович состроил на физиономии скорбное выражение и с ним вошел в подъезд. Лифт, не исписанный похабщиной, доставил его на девятый этаж этого считавшегося элитным в свое время дома, где проживали вершители судеб государства, правда, не высшего, а среднего и выше среднего рангов. Фили считались одно время «райским», недоступным простым смертным районом, ничего не скажешь.

Дверь открыла крупная и рослая — пожалуй, на полголовы выше Грязнова — женщина с крашеными черными волосами, уложенными в несколько старомодную, но идущую ей прическу, с большими голубыми глазами и узкой полоской плотно сжатых губ. Она готовилась к встрече и потому была не в домашней одежде, а одета так, будто собиралась выйти на улицу. Средней длины юбка в обтяжку выгодно подчеркивала ее телесные достоинства, коих, если приглядеться, было немало. Полные ноги, открытые чуть выше колен, в тугих и явно дорогих чулках, на высоких каблучках выглядели, можно сказать, очень аппетитно. Кофта с короткими рукавами, обтягивающая грудь, оставляла открытыми пухлые руки, казавшиеся неестественными матово-белыми. Таким же, впрочем, было и лицо, лишь на упругих щеках покрытое тонким слоем искусственного загара, как успел заметить Грязнов, когда его пригласили, не снимая обуви, пройти в гостиную, к столу.

Вероятно, мадам увидела промелькнувшее в глазах гостя восхищение, и это ее, кажется, немного смягчило. Или смутило? А оно так и было — женщина, как в иной ситуации с юмором заметил бы Вячеслав Иванович, была практически стопроцентно в его вкусе, а главное, его любимого размера. И потому, сама того не подозревая, Татьяна Григорьевна сдалась прежде, чем успела даже подумать о каких-либо перспективах, когда увидела этот мимолетный восторг во взгляде крепкого, «матерого» мужика, который с большим достоинством выражал ей свое глубокое соболезнование, а глаза его в это же время стремительно «ощупывали» ее вмиг напрягшееся тело. И этот момент тоже отметил про себя Грязнов, полагая теперь, что разговор обязательно состоится, а уж будет ли он душевным и продолжительным или просто обыкновенной дружеской беседой случайно познакомившихся людей, это — не самое главное. Всегда можно перевести стрелку общения из одной категории в другую, если к тому появится определенная потенция. В смысле обоюдное желание.

Но это все — сопутствующее, он же не забывал того, ради чего явился. А пришел он, чтобы подтвердить либо опровергнуть версию о том, что Порубов мог стать жертвой «убийственной ревности» оставленной им супруги. И здесь Вячеславу Ивановичу было бы недостаточно аргументов, полученных тем или иным путем от самой женщины, конечно же пострадавшей от неверности ее мужа. Да наверняка и не стала бы она в данный момент рассказывать, в общем-то, постороннему человеку о своей поруганной любви. Но зато это вместо нее могли бы поведать ее дети. Они — люди достаточно взрослые, история, видимо, разворачивалась на их глазах. И, возможно, от их искренности — а уж ее-то мог бы отличить Вячеслав Иванович от любых подделок подобного рода — зависел правдивый ответ: было или не было.

И еще он подумал, что разговоры на эту, не самую приятную, тему лучше вести, когда вся семья соберется вместе. В компании, как это ни странно, врать труднее. Сложнее создать из себя самого образ правдолюбца. И это тоже понимал Грязнов. Один на один это сделать гораздо легче, конечно, если не нарвешься на профессионала. А Вячеслав Иванович в таких вопросах дилетантом точно не был.

Но сейчас перед ним сидела откровенно обеспокоенная женщина, вся властная твердость которой куда-то испарилась, пока она шла впереди Грязнова, приглашая его в гостиную. Татьяна Григорьевна как-то нервно теребила ухоженными пальцами с длинными сиреневыми, в блестках, ногтями — вот ведь, хоть и беда в доме, а маникюр свежий! — скатерть на столе. Грудь ее неравномерно вздымалась. Взгляд словно шарил по столу в поисках чего-то. Словом, беспокойство определенно овладело ею. И она, сильная, видно, женщина, отчасти даже и с командирским характером, как будто немного растерялась.

Грязнов задал вопрос: почему? Она что, как та кошка, которая чует, чье мясо съела? Возможно и то, что она, уже переговорив с какими-то там следователями-мальчишками, по ее мнению, решила, что все подозрения, которые могли бы возникнуть в отношении ее, уже развеялись? А теперь вдруг явился генерал, и с ним не поиграешь, как с теми, не накричишь, не нагрубишь, — вот отсюда и некоторая растерянность? Вполне, к сожалению, может быть. Вячеслав Иванович даже на миг пожалел ее — такую всю крепкую, сильную, симпатичную, с которой, даже в ее возрасте, совсем еще не поздно заниматься любовью, наслаждаться и дарить ей наслаждение, а не приставать с допросами — жесткими и, вероятно, оскорбительными. Но… такова жизнь: один убегает, другой догоняет, и с совершенно определенной целью.

Грязнов продолжительно вздохнул по поводу своих тайных мыслей и услышал в ответ точно такой же продолжительный вздох. Он едва не вздрогнул, уставился женщине в глаза и вдруг увидел, как ее встречный взгляд словно замылился, расплылся, потерял четкость, а по щекам ее быстро пробежали несколько слезинок, оставив в искусственном румянце заметные дорожки.

Вячеслав Иванович осторожно протянул руку и положил ладонь на ее вздрогнувшие пальцы. И этого ласкового, словно успокаивающего, жеста хватило для того, чтобы Татьяна Григорьевна уронила голову на его руку и зарыдала, громко и по-детски всхлипывая носом.

1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 76
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?