Если бы ты знал... - Тина Рамм

и меня буквально снимают с высокого барного стула. Я едва не падаю, когда мои высокие каблуки касаются пола. Мое оголенное плечо продолжает сжимать чьи-то сильные пальцы. Я оборачиваюсь и встречаюсь с яркими янтарными глазами.

— Пошли.

— Оставь меня! — я пытаюсь вырвать свою руку, но Клайм вновь дергает меня так, что я впечатываюсь в его горячее тело. Быстро смотрю в сторону нашей кабинки и замечаю там только Тима и Танака, куда же подевалась Мартина?

— Вот именно про таких я тебе и говорила, — я цокаю языком и обращаюсь к молодому бармену, который с большим интересом за нами наблюдает.

Клайм бросает на парнишку быстрый взгляд, затем опять тянет меня на себя и мне приходится подчиниться ему. Успеваю ухватить пальцами ремешок своей сумки до того, как Бейкер утягивает меня в танцующую толпу.

— Проклятье, Клайм, не нужно тащить меня, я могу сама идти! — я толкаю его в грудь и расцепляю его пальцы. — Я не допила свой шот!

В этот момент в меня кто-то врезается со спины и я падаю на Клайма, уперевшись в его грудь руками. Какой-то толстый парень, от которого несет рвотой и алкоголем, оборачивается и произносит невнятное «извините».

— Исчезни! — гавкает Клайм и испепеляет бедного парня. Да что с ним такое?

Парень буквально вталкивает меня в какую-то темную комнату, находившуюся далеко от главного зала клуба. Здесь был лишь темный кожаный диван, небольшой журнальный столик и тонкая плазма на стене напротив.

— Ты последняя сволочь, ты знал это?! — как только дверь за спиной Клайма закрылась, я скрестила руки на груди. — Поверить не могу, что ты изменяешь своей невесте!

— Я должен убедиться, что ты будешь держать свой рот на замке.

Он останавливается в паре шагах от меня. Должна признать, белая рубашка очень идет ему, а этот темный костюм делает его внешний вид просто сногсшибательным. В этом был весь Клайм Бейкер: парень с великолепный внешностью и прогнившим нутром.

— О, ты переживаешь, что твоя будущая жена узнает о том, что ты насилуешь своих подчиненных? — алкоголь ударил в мой мозг быстрее, чем я ожидала и теперь я несу всякую неконтролируемую чушь. — Что будет, если я случайно разболтаю ей?

Мое сердце гулко забилось в груди, когда Клайм стал приближаться ко мне. Он подошел так близко, что моя грудь задевала его, и я видела, как сильно расширены его зрачки.

— Ты забываешься, Рита. Мартина — та, которая подарит мне детей, а тебя я просто трахаю.

Его слова ударили по самому больному. Я опустила свои руки вдоль тела и слышала лишь бешеное биение своего сердца. Тема детей — самая больная для меня и именно поэтому в этот момент я испытала самую сильную боль на свете.

Если бы он знал, что я потеряла нашего ребенка, стал бы так говорить сейчас?

— Ты омерзителен, — произнесла я дрожащим голосом и хотела обойти его, но Клайм резко подхватил меня за талию и бросил на тот самый темный диван. Он навис сверху, словно хищник, и зло посмотрел на меня. Я видела его равнодушным, бесстрастным, холодным, но таким злым — никогда.

— Что такое, Рита? Тебе не нравятся мои слова?

— Я не хочу тебя видеть, — мой хриплый голос выдавал подавленное состояние. Я отвернулась, чтобы не видеть его лица. Боги, я сейчас расплачусь.

— Нет, смотри на меня! — его пальцы сковали мои скулы. — Тебе больно, Рита? Чувствуешь, как весь твой мир рушится?

Боги, его трясло. Он закипал от гнева, и мне казалось, что он вот-вот меня ударит. Челюсти Клайма были плотно сжаты, желваки напряглись, а на шее неукротимо пульсировала яремная вена. Я молчала и продолжала смотреть в его темнеющие глаза. По моей щеке потекла слеза, которая коснулась его пальцев, сжимающих мое лицо.

— Именно эту боль я почувствовал в тот день, когда ты предала меня, — голос Клайма стал спокойным и немного хриплым. В его глазах помимо сжигающей ярости, терзающего равнодушия теперь появилась… боль. — И я хочу, чтобы ты почувствовала то же самое, что и я.

Я не могу даже пошевелиться. Я ожидала, что угодно, но только не этого. Клайм резко врезается своими губами в мои и начинает целовать меня жадно, терзающе, отчаянно. Это наш первый поцелуй спустя два года. Между нами был секс, я делала ему минет, но поцелуй… впервые. Я отвечаю ему, у меня нет против него шансов. Голос разума велит, чтобы я оттолкнула его и не позволила в очередной раз воспользоваться мною, но шепот сердца громче и я, под влиянием своих бешеных чувств, распахиваю губы, позволяя Клайму проникнуть в мой рот языком.

Во рту чувствуется металлический привкус крови, кажется, я прикусила ему губу, а может и он мне, неважно. Важно то, что в этот раз все по-другому: он впервые открылся мне, пусть и своеобразным образом. В этом поцелуе было все: боль, злость и нестерпимая жажда друг друга.

Клайм подносит руку к моему затылку и с силой сжимает волосы так, что глаза начинаю щипать.

— Сука! — рычит он и опускается к моей шее, где целует в яремную ямку. Я дрожу всем телом. Никогда раньше я так не хотела его. Тонкая лямка падает с моего плеча, оголяя грудь и, заметив это, глаза Клайма расширяются.

По телу прошел разряд тока, когда его губы неожиданно накрыли мой сосок и он начал терзать его зубами. Пошло, умело, одновременно расталкивая в стороны мои колени, заставляя меня метаться и утягивая в пучину порока.

— Прекрати! — вдруг я внезапно осознала абсурдность ситуации: где-то там, за стенами этой комнаты, его ждет Мартина — девушка, слепо доверяющая Клайму и жаждущая их свадьбы. К тому же, унизительные слова Клайма продолжали вертеться у меня в голове. — Чего ты добиваешься? Хватит, Клайм, прошу… Я… не заслужила…

Он был неумолим.

— Где твоя невеста? Почему ты сейчас здесь со мной, а не с ней? — сорвалось с моих губ и уже в следующую секунду мое платье поднялось вверх, тонкая ткань окольцевала мою талию. Я пыталась достучаться до него и надеялась, что упоминание его невесты приведет Клайма в чувство, потому что я сама была не в состоянии прекратить нашу сладкую пытку.

— Хватит болтать и наматывать мои нервы на кулак, — с этими словами он развернул меня и нагнул над диваном так, что живот уперся в подлокотник, а попа оказалась задрана кверху. И еще не успев отойти от услышанных слов, я громко простонала, когда он протолкнул в меня член.

— Ты… гребанный мудак! — выкрикнула я