Сладкий апокалипсис. Ты моя - Сумеречная грёза

Умом своим я понимала, что это все не правильно, просто мне не повезло… Не посчастливилось встретить тварь, которая меня просто использовала… но сердце плакало, а ум не всегда оказывался быстрее чувств или слов. Со временем ненависть к мужу превратилась в паранойю. Я начала видеть во всех мужчинах опасность, и сторониться их. Не скажу, что во всех случаях я была не права. С наступлением апокалипсиса почти всегда мои опасения оказывались верными.

Но я знала, что дальше продолжаться так больше не может. Девчонки правы. Нельзя везде искать врагов. Пора вновь стать самой собой. Но как стереть эти годы из памяти? Удивительно, что все ужасы апокалипсиса оказались слабее стертых воспоминаний прошлого. Его уже не было в живых. Марэля убила его же робот-жена, когда включился защитный протокол по сохранению приоритетной человеческой жизни. Под воздействием токсина муж пытался зарезать какого-то семилетнего мальчика и Грета переломила ему хребет. Грета… какое глупое имя. Так называют себя только шлюхи. Я хотя бы не шлюха…

Я вздохнула. Ну ты и дура, Анна. Искать недостатки в роботе, у которого характер прописан в коде и может меняться, как только пожелаешь…

— От этих пчел будет кое-какой прок, но не раньше чем через две недели, — сказал Сергей по прозвищу Серый, подошедший к ближайшему улью, держа в руках дымарь, — А, черт! Укусила!

— Если пчелы тебя до конца не принимают, нужно одевать перчатки, — ответила я ему, благодарная пчёлам за то, что я так легко переношу общество Сергея.

Обожаю мед. Особенно эту сладость с цветком Диаманта внутри. Жаль, что сейчас этот цветок не найдешь. Лучше думать о нем, чем о роботах-шлюхах. И что он в ней нашел?

— Анна! — услышала я голос Кэти в начале пасеки. Она боялась пчел и не посмела подойти ближе, — Анна, иди сюда! Нам разрешили посмотреть на Квартейл! Мы должны выехать до обеда, бросай все и собирайся!

Глава 11. Анна. Тревожные звоночки

— Скорее, скорее же! Ден сказал, что они не будут нас долго ждать! — Мила крутилась как юла, бегая туда-сюда по дому. Она уже оделась в лёгкое жёлтое платье с ромашками и широкую соломенную шляпу. Непонятно, что она имела ввиду под понятием «собраться», ведь мы ехали не на пикник. Я решила не переодеваться.

Дэнис, Теон и Карл ждали нас у выхода, Курт сподобился дать разрешение на экскурсию. Наверняка, этот цепной пёс получил приказ из Квартейла, иначе он бы шагу без них не ступил. Некоторые привычки нельзя из себя изжить. Например, жить в ожидании приказов. Здесь все были такие — дисциплина сломала этих людей ещё в юности. Солдаты жили по уставу.

— Дэнис получил приказ от Курта, без нас они все равно никуда не уедут, — озвучила я очевидное Миле, которая, видимо, этого не понимала, — Какой смысл им ехать без нас?

— Я не знаю, но он так сказал, ну Анна!

Дэн оказался не таким уж и плохим парнем, я приходила к нему домой. Он жил ещё с тремя сослуживцами, имея отдельную комнату. В горном поселке было много места, и за десять лет все сохранилось в первозданном виде. Парень тащил в свое логово все, что находил на вылазках, превратив комнату в музей с супергероями. Мила приходила в восторг каждый раз, как в первый, когда оказывалась у него в гостях.

Только мы собирались выходить, как дверь скрипнула, и внутрь ввалилась Аллель. Я искала ее, но так и не нашла. Поэтому решила, раз отсутствует, пусть пропускает поездку. Нужно находиться рядом, когда требуется.

— Аллель, где ты была? — строго спросила София, глядя, как та прошла мимо нее нетвердой походкой, — Мы везде тебя искали.

— Где была, там меня уже нет, — рассеянно ответила Аллель, поднимаясь на второй этаж, голос ее казался хриплым и пьяным, — Ужасно хочу спать, я никуда не поеду!

— Девочки, выходите, — сказала я удивленным девушкам, провожающим взглядом пьяную Аллель, — Я сейчас приду. Постараюсь побыстрей.

Я пустилась вверх по лестнице, догнав Аллель у двери в ее комнату.

— В каком ты виде?! — набросилась я на нее, а она сморщилась, не в силах выдержать громкость моего голоса.

— Хватит, не кричи. Голова раскалывается, — прохрипела Аллель.

Я посмотрела на ее губы — они были вспухшие, красные, и голос ее хрипел вовсе не из-за алкоголя, которым от нее разило за несколько метров… Аллель выглядела просто ужасно. Помятое платье, взъерошенная прическа, потекшая косметика… Платье выглядело очень дорогим, вечерним, из бежевого атласа с розовым оттенком, которое облегчало так сильно, что походило на ночную сорочку и уж точно ничего не скрывало. Наверняка, она не спала всю ночь. Я уже догадывалась, чем она занималась. Ее помятое платье пропиталось каплями жидкости, которая кое-где уже успела засохнуть, а кое-где нет. От девушки несло перегаром, мужским потом, спермой и сексом. Судя по количеству пятен на ее платье, кувыркались она не с одним. У меня волосы на голове встали дыбом.

— Откуда это?! — сверкнула я глазами, подняв ее запястье с браслетом из бриллиантов, — И откуда это шмотье на тебе?!

— Подарили, — пожала она плечами.

— Я же предупреждала тебя! — вспылила я, — Чтобы ты не смела трахаться здесь так же, как в Перианте!

— А кому от этого плохо?! — ощерилась Аллель, — Я никому не сделала зла! Они дарят мне вещи, украшения, вкусную еду, хрустальную посуду и кучу всего, что вы и не увидите никогда! А я дарю им удовольствие! Мы все в выигрыше!

— Они?! — мои глаза, наверное, стали размером с луну. Я накинулась на Аллель, прижав ее к двери. Она не стала сопротивляться — слишком ослабела за ночь, в которую ее имели.

— Со сколькими ты уже успела переспать? — прошипела я ей в лицо.

— Сегодня, или вообще? — она посмотрела на меня таким наглым взглядом, что захотелось вылепить ей пощечину. Попыталась улыбнуться вспухшими губами… Интересно, сколько членов побывало у нее во рту этой ночью?

Мне стало противно.

Вот, оказывается, откуда у нее появилось столько всякой дряни в комнате. А я упорно не хотела этого видеть. Верила, что Аллель за одно со всеми нами, а она, оказывается, раздвигает ноги перед всеми подряд. И что самое ужасное, никто даже не подал виду… никто не отпускал шуточки в ее адрес… не приставал. Все, оказывается, уже просто знали, как с ней договориться и делали все тихо, не напоказ. А она потом ходила гусиной походкой, будто ей было неудобно. Однажды обмолвилась, что в больших